Фишкин первым догадался, для чего нужна береза, и с жаром взялся помогать.
— Правильно, давно пора! Ну, молодец, бригадир, — приговаривал он, обрубая ветки, — у меня сердце падает, когда я на эту доску проклятую наступаю!
Санька тоже помогал — сбрасывал ветки ногой в яму. Осип Михалыч сидел в стороне. Он наблюдал, как они перекидывают ствол через яму, зевал и почесывал свое грубое, некрасивое лицо.
Если приказать, он принес бы наибольшую пользу — быстрее спилил бы ствол, точнее рассчитал бы его падение, лучше укрепил бы бревно. Или попросить. Или заплатить. Из уважения, чувства долга или за деньги он работал бы, потому что это не «просто так». Кому угодно могла прийти в голову мысль о березе — Фишкину, Саньке, но не ему.
Теперь уже Володя старался не встретиться с ним взглядом, чтобы не говорить и не перебивать настроение. Хорошее настроение без причины, говорят, бывает только у дураков, и Володя стыдился, что ему с самого утра хотелось растянуть рот до ушей. А теперь был конкретный повод шутить, потому что он сделал доброе дело. Он притоптывал сапогами землю для упора бревна и думал, что придет время, когда люди не будут требовать за каждую срубленную веточку закрывать наряд, а станут работать для удовольствия, просто так. Раз такие умные люди, как дядька, верят в это, такое время придет. И всеми силами надо его приблизить. Вымрут жалобщики, пьяницы и глупцы, потому что специалистов станет много и люди перестанут прощать глупость и жадность. Женщины тогда будут любить не за модную одежду… И Володя вдруг ясно понял, почему он все утро сияет, как начищенная бляха. Просто он вспомнил, что с ним случилось вчера. У него дыхание перехватило, когда в памяти всплыл вчерашний день. Он не удержался, опросил:
— Фишкин, у тебя жена красивая?
— Ну как… — пожал плечами Фишкин, — обыкновенная баба. Пьет, правда, зараза, потому и лицо красное.
— Побей немножко, — как можно добродушнее сказал Володя, раз уж спросил, надо было продолжать разговор.
— А зачем? — Фишкин снова пожал плечами. — Дети разъехались, мы с ней, как говорится, два сапога. Посидели на картошке да на воде, хватит. Других вон пилят, когда выпимши придут, — Фишкин раздвинул в улыбке губы, — моя нет… А молодая красивая была. — И заключил категорично: — Молодые все красивые. Милиен бы отдал, чтобы одну…
— И у меня красивая, — сказал Володя, но тут же поправился: —…будет. Почище Бриджит Бардо.
— А это кто еще? — поинтересовался Фишкин.
— Так, одна, — засмеялся Володя, — в жизни нужды не знает.
Сегодня валили сосняк. Просека, которую они рубили, наконец уперлась в стену ядреных крепких стволов. До них каждый день мерилось расстояние шагами — надоело кланяться тонким хворостинкам и мочалить топором кусты толщиной в палец.
Молодые сосны гудели и потрескивали, будто далекие верхушки их опутывали телеграфные провода. Тонкая, не успевшая покрыться морщинами кора была шелковистой на ощупь. Несколько таких сосен — вот тебе и стандартная пачка. Жаль, что с сегодняшнего дня не имело значения: складывать в ровные штабеля крепкие стволы или носить охапками похожие на проволоку прутья, кучи которых и в кубатуру-то не замеришь.
Володя вышел на песчаную отмель у ручья и провел сапогом черту:
— Здесь мы ее, родимую, и поставим.
Он специально выбрал место у воды — хоть и конец августа, а кругом все сухое, одна искра погубит лес. Осип Михалыч заворчал: всегда кучи ставили там, где рубили, и не таскали бревна за километр. Но Володя знал то, о чем еще не ведала бригада, — таков был приказ лесничего. Володе предстояло немного покривить душой, выполняя его, но он позволил себе это, так как приказ помогал хорошему делу. Дядька, его Володя очень уважал, говорил: если маленькая нечестность спасает большую правду — сверши ее, грех я возьму на себя. А хорошее дело — всегда правда, так что Володя готов был к греху.
Мужики не торопились начинать. Санька сидел с ними рядом. На то имелись причины — лесничий на просеку никогда не приезжал из-за бездорожья, а прутики рубить ни ума, ни сил не требовалось — все равно кубаж не выходил. Когда не устаешь и никто не проверяет — какая это работа? Название одно — «противопожарная просека № 2». Поэтому Володя лесничему не жаловался и не ругался, видя, что вся бригада ползает на коленях, собирая грибы во время смены.
Сегодня другое дело, сегодня начиналась настоящая работа. Он вставил ключ в пилу, дернул за шнур и пошел к плотной стене сосен. Слова — это звук, а дело не нуждается в доказательствах, и никакими словами его не заменишь.