Попутчики замолкли. Они были не молодые и не старые, не веселые, но и не грустные. Коляй всегда считал, что такие люди не пьют, не Дурят и в газете читают все страницы. У них в общежитии был такой по кличке Полтора Оклада: когда диктор по телевизору говорил: «Убавьте звук!», он наперекор всему красному уголку убавлял; он обожал всякие собрания и заседания. Даже Романтик со своими мыслями, что все люди сознательные и только показать это стесняются, и тот морщил белесые брови и говорил про него: «Гений потому велик, что неотделим от человечества. А однобокий гражданин подобен уроду».
Случайные спутники Коляя походили друг на друга, но только к одному у него почему-то возникла симпатия. Он и говорил об интересном: оказывается, уже в 1936 году геодезисты запланировали строить плотину на нынешнем месте, потом появилось еще несколько вариантов, но вернулись все же к первому — вот как раньше проектировали! Он похвалился, что ЛЭП тянут быстрее, чем строится плотина, но хорошего здесь мало — медленно делают потерну, а на подземной проходке слишком сильные взрывы, что приведет к перерасходу бетона.
Второй сказал:
— На Иркутской было — это да! Шло звено после получки. Увидели возле магазина «Москвич» — скинулись и купили! Зарплата, обеспечение, рыбалка… А здесь — население одно чего стоит… Про машину и не говорю: просишь, просишь очереди.
Коляй хотел послать его по матушке и посоветовать катиться с Колымы, но сдержался — не хотелось из-за дряни с Петровичем ссориться. А первый вдруг спросил:
— Ты на. Иркутской был, что ли?
— Нет, ребята рассказывали, — скривил губы второй.
Коляй в зеркало посмотрел на него и понял, почему он ему сразу не понравился. У него было такое брезгливое лицо, будто он своим существованием делает одолжение всем окружающим на земле.
Коляй высадил обоих на повороте у стадиона и еще раз подумал: да, кто плохо работает, не может и отдохнуть. Всего он боится, и все ему надоело — люди, рыбалка, а больше всего сам себе.
Справа сверкал серебристыми стенами Алюминиевый квартал — уже не поселок, а его окраина. Поселок возвышался слева. Сначала навстречу шли деревянные двухэтажные здания контор и управлений, за ними поднимались многоэтажные дома. Будто вчера возили на пустырь грунт хлябь засыпать, а сегодня не узнаешь место.
В домах начинали зажигаться окна, за занавесками мелькали тени, из форточек доносилась приятная музыка. По дороге гуляли парочки в белых рубашках, в нарядных платьях. Парни шли ближе к середине и хмуро поглядывали на проезжавшие машины, а девушки отмахивались от пыли и комаров веточками. Сегодня они работали в дневную смену.
Коляй сбавил скорость, подумал, как незаметно бежит время, и вздохнул.
Если два шланга в моторе постоянно трутся, один из них рано или поздно лопнет. Так и Пронькин — схлопотал все же по зубам от Романтика. Произошло это осенью, в сентябре.
Выпал снег, шоферы начали запасаться цементом. Коляй знал, что снег растает: кусты стланика вдоль дороги распрямляются, значит, скоро настанет оттепель. Однако и она за день может десять раз смениться морозом — Север есть Север. Коляй тоже бросил в кузов полмешка цемента, подобранного на дороге. Много чего можно подобрать на обочинах Колымской трассы — если машина опрокинулась, груз ее часто остается лежать. Вдоль дороги обычно или болото тянется, или сопки крутой склон, вызывать подъемный кран или бригаду грузчиков за сотню километров дороже, чем новый рейс сделать.
А цемент по первому ледку вещь незаменимая. Заскользила машина на тягуне, значит, «включай передний мост» — сыпь из мешка цемент под колеса, иначе скатишься на подпирающую тебя и тревожно сигналящую колонну. Транспорта осенью и весной стоит перед каждым подъемом больше, чем на иной автобазе на ночь собирается.
Один шофер прижал машину к обочине и ждет, пока подойдет грейдер и снимет ножом слой скользкой жижи — у дорожников на заметке каждый тягун, каждый «тещин язык», и в непогоду они стараются держаться к ним ближе. Второй уверен, что подсохнет само, и прилег на сиденье покимарить. Третий надеется только на себя, носит с приятелем подсыпку с края полотна. Это тоже забота дорожников: в опасных местах по всей трассе расставлены короба с просеянным мелким щебнем, по табличкам на длинной палке их можно найти и под снегом.
А сколько одиноких прицепов с камнями под колесами стоит на дороге осенью! Шоферы не рискуют, никто не лезет наобум — лучше переждать и позже вернуться за прицепом, груз в нем никто не тронет. Начальство не оштрафует и ГАИ не отберет права, если в такую погоду сыграешь кверху колесами, но кому же охота вставать на ремонт или ложиться в дубовый ящик?