Наедине с собой она размышляла о себе, о своем характере. О такой свободной девушке, погруженной в книги и просиживающей свои дни в прохладных чертогах библиотеки Президенси-колледжа. Но эту девушку, эту личность она уже начала подвергать критике после знакомства с Удаяном. Такую личность Удаян, с его нервными пальцами, уверенно отстранил бы от себя. И Гори начала мысленно очищать себя от всякой наносной шелухи, как очищают стекло от налета пыли.
В детстве, помня о своем неожиданном приходе в дом дедушки и бабушки, она так и не знала, кто она такая и кому принадлежит. Если не считать Манаша, ее отношения с другими детьми в семье не очень-то складывались. Она не помнила хотя бы одного момента, когда она могла остаться с мамой и папой наедине. Всегда только в хвосте очереди, в тени других. Это вечное чувство собственной незначительности, неспособности отбросить собственную тень.
В обществе мужчин она тоже чувствовала себя невидимкой. Она знала, что не относится к тем женщинам, на кого заглядываются на улице или на родственном свадебном торжестве. Никто не начинал ухаживать за ней, никто не звал замуж, как ее сестер. В этом смысле она сама себя разочаровывала.
На самом деле в ее внешности не было ничего отталкивающего или спорного, если не считать слишком уж яркого цвета лица, который можно было принять за румянец. И все же, задумываясь над своей внешностью, она всякий раз неизменно приходила к выводу: лицо у нее слишком вытянутое, а черты излишне четкие. Ей казалось — такое лицо не может понравиться, и ей хотелось как-то изменить свою внешность.
Но Удаян смотрел на нее так, словно других женщин в городе не было. Когда они встречались, Гори чувствовала: он ею восхищается. Ему очень приятно стоять с ней рядом, смотреть на нее, любоваться ею. Он заметил, когда она в один прекрасный день сменила в волосах прямой пробор на косой, и сказал, что так ей больше идет.
Однажды в книге, которую он ей дал, она нашла записку с приглашением в кино. На дневной сеанс, в кинотеатр неподалеку от Парк-стрит.
Она боялась пойти, но боялась и не пойти. Одно дело сидеть с ним «на сачке» в колледже, или в студенческой столовке, или на трибунах бассейна — там, где и полагается быть студентам, — и совсем другое дело — отправиться куда-то далеко, пусть даже и на дневной сеанс.
В тот день она долго собиралась с мыслями и в итоге опоздала — успела только к перерыву, и очень боялась его уже не застать. Но он не ушел.
Он ждал ее на улице, покуривал сигарету среди других зрителей, уже обсуждавших первую часть фильма. Солнце палило нещадно, он подошел к ней, соединил ладони и таким самодельным зонтиком прикрыл ее голову. Этот жест подарил ей ощущение защищенности. Какой-то их уединенности в этом многолюдном городе.
Лицо его не выражало ни малейшей раздражительности или нетерпения, когда он увидел ее. Только радость. Как будто он точно знал: она придет, хотя и так сильно опоздает. Когда она спросила о содержании фильма, он покачал головой.
— Не знаю, — ответил Удаян и протянул ее билет.
Он стоял, оказывается, все это время на тротуаре и ждал ее. И ждал, когда они окажутся в темноте кинотеатра, чтобы взять ее за руку.
Глава 2
На второй год обучения на степень Субхаш стал жить в доме один. Ричард нашел себе преподавательскую работу в Чикаго и уехал.
В весеннем семестре вместе с другими студентами и преподавателями Субхаш ходил в трехнедельное плавание на исследовательском судне. Корабль рассекал волну и оставлял за собой пенный след, который быстро разглаживался и исчезал. Берег отдалялся довольно быстро и становился тоненькой коричневой змейкой, растянувшейся вдоль водной кромки. Земля вдалеке как будто скукоживалась и бледнела.
Под ярким солнцем судно набирало скорость, Субхаш с радостью ловил лицом встречный ветерок и даже малейшее шевеление воздуха. Сначала они ходили в водах Баззардс-Бэй. Два года назад одна баржа туманной ночью напоролась на береговые камни близ Фальмута, и двести тысяч галлонов горючего топлива вылились в воду. Течение разнесло топливо до самого Уайлд-Харбора. Разлившиеся углеводороды убили в море всю растительность, и редкие виды крабов просто погибли.
Студенты и ученые вылавливали сетью рыбу и туристический мусор ради образцов для исследования придонных отложений. Изучив полученные образцы, они пришли к выводу: степень загрязнения морской воды неуклонно растет.
Они продолжили свои исследования вдоль побережья Джорджес-Бэнк и в воде обнаружили большие скопления фитопланктона. Там популяция диатом выкрасила поверхность моря в переливчатые павлиньи цвета. Но в пасмурные дни море выглядело унылым и сумрачно-серым.