Почти два десятка лет существует эта клоака в постсоветской Москве (в СССР такое было просто немыслимо). И теперь ни городские власти, ни прокуратура ничего не могут с этим сделать. Ибо на самом деле Черкизон крышует стопроцентно русский силовик, господин 3., россиянский вельможа, крайне близкий к самому П. Выходец из Девятого управления КГБ. Получает свою долю от потока контрабанды. (Об этом хорошо рассказал Сергей Кургинян в книге "Качели. Конфликт элит – или развал России?") Вообще силовики РФ грабят страну каждый по-своему. Кто-то наживается на поставках "китовой" контрабандной мебели, кто-то – на потоке китайского барахла (размещая его на спецскладе ФСБ), а кто-то – с кавказско-азиатского Черкизона. И на русских этим красавцам наплевать с высокой колокольни. Таковы законы жизни РФ – государства, созданного низшей расой, откровенными бандитами.
Но разве Черкизовский рынок – уникальное явление? Да нет. Ещё в XIX веке в Москве, романовско-православной и златоглавой, существовала похожая клоака, рассадник грязи и преступности. Хитров рынок. И от Черкизона он отличался только одним: здесь не было никаких китайцев, азеров, татов, узбеков или вьетнамцев. Там жили-были исключительно русские. Этнически чистые. Крещено-православные. По сути – двуногие чудовища, потерявшие всякий человеческий облик. Прав А.Г. Купцов: тогдашняя Москва была ещё тем кишлаком. А власть русско-православных клептократов всё это любовно сохраняла.
О Хитровом рынке в сочных и ярких деталях писал исследователь досоветской Москвы, репортёр номер один – Владимир Гиляровский.
…В самом центре города, между Яузой и Солянкой, до 1923 года существовала большая площадь. Настоящая гнилая яма. Здесь вечно стоял дым и чад от сотен уличных харчевен-жрален, стоявших рядами – как в каком-нибудь Кабуле, Сайгоне, Бомбее или Джакарте. Здесь можно было видеть безносых (от сифилиса) торговок, предлагавших местному сброду жареную протухшую колбасу. Или картошку, тушенную на прогорклом сале. Или коровий желудок с непромытой зеленью его содержимого. Здесь шумели множество трактиров и лавок, шла торговля водкой и грудными детьми (для профессиональных нищих).
Площадь окружали двух– и трёхэтажные дома, превращённые в ночлежки и воровские притоны. В них ютилось до десяти тысяч всякого сброда. Каждый платил по пятаку за ночлег. В комнатах грязных домов рядами стояли нары. Но под самым нижним их ярусом (аршин от пола) были ещё и логовища на двоих, разделённые пополам грубой рогожей. Здесь спали без всяких матрасов и подстилок, на своём тряпье.
Дома-ночлежки звались по имени владельцев, получавших от них громадные доходы – дома Бунина, Румянцева, Степанова (потом – Ярошенко), инженера Ромейко (Кулакова). В них размещались и трактиры-притоны, носившие неофициальные вывески. Например, в доме Румянцева были трактиры "Пересыльный" и "Сибирь", у Ярошенко – "Каторга". Скажем, "Пересыльный" слыл средоточием бездомных, профессиональных нищих и торговцев-барышников. В "Сибири" обретались воры, карманники и скупщики краденого. "Каторга" служила притоном воров и беглых преступников. Вернувшиеся с сибирской каторги ("обратники") принимались здесь с почётом и "ставились на работу".
Сюда, на площадь Хитрова рынка, под огромный навес, стекались с вокзалов тогдашние гастарбайтеры – русские рабочие из разных губерний и уездов, ищущие работы в Москве. Ну, как нынешние молдаване, таджики или украинцы. С утра на площадь приходили подрядчики, уводившие целые артели на ту или иную работу. А потом на площади царили хитрованцы и барышники – скупали всё, что только можно, в том числе и краденое.
Между Хитровской площадью и Свиньинским переулком был ряд домов, называвшийся "Кулаковкой". Лицевой дом, выходивший острым углом на площадь, окрестили "Утюгом". А за ним шёл ряд, как пишет Гиляровский, "трёхэтажных зловонных корпусов", называемых "Сухим оврагом". Всё вместе это составляло "Свиной дом" – по имени частного владельца Свиньина. Тут жили беспаспортные преступники и обладатели "волчьих паспортов" – рецидивисты, не имевшие права жить в Москве. (Как видите, высылку на 101-й километр не коммунисты придумали.) Однако уголовники тянулись обратно в Москву: в провинциальных городишках они не могли найти ни ночлежек, ни "работы". Они возвращались – и наполняли "Свиной дом". С ними соседствовали коренные москвичи: барышники и профессиональные нищие. И тут тоже существовала сеть подземных ходов, да ещё и с тайниками в стенах. Схроны уходили вбок от основных туннелей. Словом, очень похоже на нынешний Черкизон.
В доме Бунина работали "раки" – портные, пропившие последнюю рубаху. Они день и ночь перешивали краденые вещи для продажи на базаре. Иногда – тряпьё. А иногда – превращая похищенные меховые шубы и ротонды в меховые же штаны, картузы, шапки или жилеты. Главный барыш получал съёмщик квартиры, на которой жили "раки" – как правило, главарь дела и скупщик ворованных вещей.
Здесь же шла подпольная торговля водкой (каждая квартира представляла собой кабак с огромными запасами спиртного), причём по ночам продажа шла через особые форточки – шланбои.
Каждую ночь на Хитровке кого-то грабили или убивали. Грабили, раздевая донага. Здесь можно было продать новорождённых: их охотно скупали профессиональные нищие. Ведь тем, кто с ребёнком, подают чаще. Если эти дети не умирали, с трёх лет их самих посылали попрошайничать. Девочки с десяти лет становились проститутками. Здесь же шлялись кокаинисты всех возрастов и обоих полов, ибо тут можно было купить "марафет". Тут кишмя кишели форточники, карманники, мастера выхватывать чемоданы и саквояжи из извозчичьих пролёток. А в "Сухом овраге" гнездились "деловые" с фомками и револьверами.
Эти страшные трущобы были язвой на теле Москвы десятки лет. Самое интересное, что рядом с Хитровкой были богатые районы. Торговая Солянка, например. Или вот Покровский бульвар с прилегающими переулками, застроенными богатейшими особняками купечества – как русского, так и иностранного. Все кривились от такого соседства, однако власть (вплоть до генерал-губернатора) ничего не могла сделать. Ну, точно так же, как с нынешним Черкизоном. Всё время оказывалось, что у одного владельца хитровских домов – "рука" в городской думе, у другого – дружбан в канцелярии генерал-губернатора, а третий занимает важное место в делах благотворительности. Например, содержатель притона "Каторга" Ванька Кулаков в 1870-х годах был казначеем московского благотворительного общества, регулярно бывал на балах у генерал-губернатора Москвы князя Долгорукова. Через начальника секретного отделения канцелярии генерал-губернатора Хотинского такие Кулаковы, дав взятку, могли делать большие дела. Тут же, вместе с криминальным дельцом Кулаковым, на балах блистал другой видный "благотворитель" – банкир Лазарь Соломонович Поляков. На благотворительных балах у московского генерал-губернатора завязывались нужные связи, еврейские дельцы, криминал, чиновники и дворяне успешно сращивались.
Дома и трактиры на Хитровке давали их владельцам сумасшедшие по тем временам барыши. Поток наличности от ночлежек в разы превосходил доходы от обычных домов, где квартиры сдавались внаём приличной публике. А в позднеромановской России большие деньги стали пропуском в "элиту". Низшая раса "православных дворян" охотно якшалась с ваньками кулаковыми и инженерами ромейками, не спрашивая, откуда у них миллионы. Единственный бог, коему истово поклоняется низшая раса – Большие деньги, финансовые потоки. Деньги не пахнут, а потому в царской Москве и сохранялась Хитровка, гнойник в самом центре второй русской столицы.
Она была очень похожа на Черкизон. Разница, конечно, есть: если Хитровка населялась исключительно русскими низших социальных слоёв, то Черкизовка – это азиаты. И на Хитровке торговали краденым, а не контрабандой. Хитровка не имела покровителей на царском ("федеральном") уровне. Всё-таки сказывается "прогресс": Хитровка – это только первые стадии развития господства низшей расы, а Черкизон – одна из последних. Какой бы мерзкой ни была позднеромановская Россия, а РФ – ещё хуже. РФ как бы в квадрате повторяет царскую Россию, двигаясь дальше по "столбовой дороге" деградации. Как видите, исключительная расовая чистота старой Москвы не спасла тот город от появления Хитровки. Причина – всё то же господство дикого капитализма с погоней за прибылью любой ценой. Обожествление денег. В таком строе не помогают никакие расовая чистота или лозунги "Россия для русских". Теперь я понимаю, что национал-капитализм в русских условиях – утопия. Что спасение нации – именно в новом социализме. Национальном. Почему мы в этом уверены?