Завтрак нас поразил. Всех троих. Мы с Йоркой пораженно пялились, Баск с удивленным недоверием ощупывал и покачивал на ладони выданный системой завтрак. Новые пищевые брикеты. Они были крупнее процентов на тридцать обычного завтрака — того, что получают рабочие зомби, гоблины и орки. Но главное — они были тяжелее. Реально тяжелее. Сразу верилось — вот в этот брикет действительно впрессовали многое. Меньшая пористость, более сильный запах, увесистость, объем. При этом цена осталась прежней — сол. Удивительные ощущения. Раньше тебе за эти деньги давали черствый кусок хлеба, а теперь — горячий тост с маслом и колбасой.
— Чтоб всегда так жить — удивительно тихо и нежно произнесла Йорка, ласково баюкая брикет в ладонях.
Пришлось рыкнуть:
— Может еще колыбельную ему споешь? А ну все за еду!
Подавая пример, первым откусил солидный кусок. Пока жевал, мысленно прогнал перед глазами ассортимент пищевых торгспотов. Я вроде видел в них увеличенные пищевые брикеты. И цена у них была иная. Три сола за брикет — в три раза выше той суммы, что сняли у меня с баланса. Вкус брикета оказался куда более насыщенным. Но все так же непонятным — солоноватое приятное что-то.
Закончив с завтраком, зыркнул на бойцов и заворчал злым орком:
— Куда?! Доесть до крошки!
— Оди! На потом! — воспротивилась Йорка, пойманная на горячем — прятала добрую половину брикета в поясную сумку.
— Ты мне свои гоблинские привычки брось! — надавил я — Хватит обглоданные кости по углам закапывать. Баск! И тебя касается. Куда четвертушку прячешь?
— Тоже привычка — смущенно отозвался зомби — Раньше не каждый день еда в руки попадала. Специально за рационом не ходил — чтобы долги не увеличивать. Грыз брикеты по крошке. Рассасывал под языком по грамму — из-под языка, говорят, сразу в мозг и кровь все уходит.
— Не особо уходит! Эти времена прошли! — отрезал я — Я вам не советую, я вас не прошу, я даже не требую. Я отдаю четкое и обязательное к исполнению распоряжение — завтрак, обед и ужин съедать до крошки сразу же! Каждая крошка — сколько-то калорий. А это восстановление, бодрость, запас энергии. Дольше пройдем или пробежим, быстрей выполним работу, при необходимости выдержим затяжную драку или убежим от слишком сильного врага. Без энергии в крови всего этого не сделать. Жуйте!
— Йесть!
— Как-как?
— Ну слова «йес» и «есть» вместе. Круто же? Йесть съесть все до крошки!
— Знать бы еще на каком языке мы разговариваем — вздохнул я, одобрительно глядя, как бойцы доедают брикеты.
— На нашем — пожала плечами Йорка. Баск согласно кивнул.
«На нашем»… и что это за ответ? Но я сам не могу ответить на этот вопрос.
Покончив с завтраком, выдвинулись в дорогу. Я чуть отстал, оглядел команду. Вздохнул еще тяжелее, горестно покрутив головой. Идут, блин… сгорбились, руки по локоть в карманах, головы опущены, загребают ногами, зевают через каждые три шага, жадно посматривают на каждый встречную скамейку — сесть бы сейчас, а еще лучше лечь и неспеша переваривать завтрак… Это не бойцы. Нет. Это… это один в один те зомби, что каждый день собираются на семнадцатом перекрестке и валяются там тюленями в ожидании какой-нибудь работенки.
— Йорка берется за дубинку — ласково произнес я — Левой рукой. Через каждые десять шагов отрабатывает простенькую связку.
— Оди!..
— Тихо!
— Йесть…
— Держи шило. Теперь оно твое. И всегда должно быть в полное порядке и под рукой. Глядя на него что видишь?
— Чистенькое, блестящее…
— Именно. Пусть так и будет. Баск — это и тебя касается.
— Понял.
— Йорка, шило за ремень поясной сумки так, чтобы жало тебя в пузо не тыкало, когда сгибаешься! А если придется резко сесть или нагнуться внезапно? Сама себе шилохири сделаешь?!
— Лопнуть и сдохнуть! Что сделаю?!
— В сторону чуть шило. Смести к боку. Но чтобы правой рукой можно было моментом выхватить. Потренируйся. Ага… видишь — неудобно, слишком долгое движение. Должно быть максимальном коротким. Да, вот теперь хорошо. Теперь поясняю и показываю. Сначала на словах, затем раза три покажу. Связка тебе частично знакома, но с добавлениями. Сорвать дубину с пояса левой рукой, выхватить из-за пояса шило, на подшаге вперед дубину поднимаешь, резко опускаешь. Плукс пришпилен. Удерживая дубину, опускаешься на левое колено, быстро и сильно бьешь шилом трижды — раз, два, три!
— Вот на меня сейчас смотреть будут как на…
— Как на кого? — поинтересовался я ласково.
— Э-э… как на того, кому надо завидовать!
— То-то же. Давай сюда дубину и шило. Показываю…. — встав, повернулся к Йорке — Уловила?