Клякса как клякса. От нашей ничем не отличается. Даже гоблины, такое впечатление, те же самые – просто перебежали сюда первее нас.
– Нет, лопнуть и сдохнуть. Просто и мирно спрошу. Вот та конченая сука, что кровь и слезы по щекам размазывала – ее вроде как Барс тебе отдал после твоей дружеской просьбы…
– Дружеская просьба и шипы в яйцах – лучше, чем просто дружеская просьба! – вставил оживившийся Баск.
– Она ведь слышала – продолжала Йорка, врезав кулаком по плечу зомби – Слышала, как ты ее себе потребовал. А Барс отдал! Отдал! Потом ты сказал ей еще пару слов, и мы ушли. И вот итог… смертельный итог…
– В чем ты меня обвиняешь? – с нескрываемым удивлением спросил я – В том, что по твоим же словам конченая сука испортила себе жизнь убив конченого козла, а мы при этом не запятнали рук кровью? Так разве это не здорово? Пусть режут и грызут друг друга, напарница. Пусть льют свою кровь, а не нашу. Не жалей их. Не переживай за них. Ты всегда должна помнить главное.
– И что же это?
– Такие как они ничего не забывают и ничего не прощают. А тебе их жалко?
– Нет! Плевать я на них хотела! Просто нехорошо как-то получилось… твои ведь слова повлияли. Она убила Барса из-за твоих слов.
– Нет – покачал я головой – Ты не права. Просто Барс оказался не мужиком, а размазней с низеньким болевым порогом. Понимаешь? Букса – баба! Звероватая и жестокая, но баба! А бабы в своих мужиках в первую очередь видят утес! Скалу, что защитит их от любой непогоды, от любой беды! Скалу, за которой всегда можно спрятаться и чувствовать себя там в полной безопасности! Они верят – их мужик за них жизнь отдаст без раздумий! Насаженный яйцами на мою дубину Барс должен был плюнуть мне в лицо и прорычать: «Пошел ты, с-сука! Это моя женщина! И только моя! Давай! Убивай! Хоть яйца мне выверни! Но ее – не отдам! Мое!» Вот слова настоящего мужика! И услышь я такие слова – тихо бы и аккуратно вытащил шипы из его пронзенных яиц, дал бы ему разок в печень шилом и молча бы ушел! Но что случилось на самом деле? М? Йорка, чего смотришь в стол? Чего молчишь? Что случилось на самом деле? Что там проскулил Барс, ерзая мошонкой по моей дубине?
Тишина… Понурившаяся, странно съежившаяся Йорка согнулась, смотрит в столешницу. За нее ответил Баск:
– Он сказал – бери.
– Да – кивнул я – Он взял и отдал свою женщину. Вот поэтому она его и убила. Потому что ее скала оказалась не скалой высящейся до небес, а глубокой ямой заполненной кислым дерьмищем! Уф!..
Сделав пару глубоких вдохов носом, выдыхая через рот, быстро успокоился. Убрав с голоса рычащие нотки, позвал напарницу еще раз:
– Йорка. Чего замолчала?
Молчит… и снова за нее ответил зомби:
– Она плачет. Я слышу.
– Так… – после короткой паузы, произнес я – Чудится, что не из-за моих слов ты рыдаешь, девица красная, да? Что-то вспомнилось и ненадолго боец расклеился?
Не поднимая лица, Йорка часто закивала.
– Оставить тебя на пару минут одной? А мы пока за едой сходим.
Еще пара кивков, затряслись плечи, она зябко обхватила себя руками, уже не сдерживаясь, шмыгнула носом.
Женщины… что ж у вас все так на эмоциях завязано?
– Я посижу с ней, командир.
Кивнул, вспомнил, что он не видит, продублировал голосом:
– Хорошо. Принесу. Спешить не буду. Успокой ее.
– Сделаю.
– И не забывай ловить обрывки чужих разговоров и сплетен.
– Это само собой! Так и выживал раньше – чего-нибудь услышу, порой и пригодится. А иногда новости пересказывал – за пищевые крошки. Хотя, бывало, что в руку плевали или выбивали уже собранное.
– И знаешь кто именно так с тобой поступал? – полюбопытствовал, вставая.
– Знаю.
– Слышал когда-нибудь – надо не таить зла и прощать?
– Ага.
– Так вот – это полная туфта. Не прощай зла никогда! Воздавай вдвое! За добро – добром. За зло – злом. Запомнил?
– Еще как… да и, если честно… забыть не получается… трудно забыть, когда ползаешь на полу и собираешь выбитые крошки, а тебя пинают… комментируют что с таким задом мужику опасно – могут и трахнуть за углом. Я… я не забыл, командир.
– Одобряю и поощряю твою злопамятность. Сейчас буду.
Когда уходил, Баск обнимал Йорку за плечи. Сидят как птички мрачные бок о бок и молчат. Пусть молчат. Нестрашно. Я знаю – они сильные. И вскоре придут в себя. А если ненадолго позволили себе окунуться в горькое прошлое – так это только к лучшему. Злее будут в настоящем и будущем.
Покупая три стандартных пищевых брикета и две бутылки воды – прощайте пять солов – смотрел на высокий потолок кляксы. На большую полусферу, величаво перемещающуюся под потолком.
Почему?
Почему здесь творится подобное, система?