Уже три года, как мы находимся в гуще устрашающих событий, которые каждого могли бы многому научить, надо только следить за ними бодрствуя, а не в сонном состоянии. Просто поразительно в отрицательном смысле, какое огромное множество людей все еще не пробудились в отношении этих устрашающих событий современности, сколь многие еще не пришли к выводу, что события, которым еще не было равных в мировой истории, требуют прихода новых понятий, которых также доселе не было. А действительность судит по–другому. Позвольте символически выразить еще точнее, что я, собственно, подразумеваю. Могут сказать: о том, что будет война, составляли себе представления уже за много лет до нее. В целом можно сказать, что, за исключением определенных кругов англо–американского народонаселения, мир был в известном смысле изумлен началом войны. Но повсюду отдельные люди составляли себе представления, что война будет, подчас весьма примечательные представления. Одно из таких представлений встречается снова и снова — представление, из которого исходили весьма глубокомысленные (я не иронизирую, но говорю совершенно серьезно) политологи и государственные деятели и которое покоится на бережно сохраняемом абстрагировании тех или иных процессов. Эти люди проделали огромную научную работу, комбинировали, абстрагировали, синтезировали и пришли к тому представлению, которое господствовало весьма продолжительное время, даже еще в начале войны (оно тогда особенно часто повторялось): к тому представлению, что при современных политических отношениях, при современных хозяйственных и коммерческих связях эта война продлится максимум четыре–шесть месяцев. Это была строго доказанная истина. Причем обоснования, примененные в этом случае, были весьма весомыми.
Ну, а действительность — как она относится ко всем этим капитальным построениям ученых политологов? Как относится действительность? Да вы сами видите, как она относится! О чем, в таком случае, идет речь, когда поставлена такая проблема? Речь идет о том, чтобы делать выводы, действительные выводы. Война только тогда чему‑то научит, если будут сделаны выводы. Какие же могут быть отдельные выводы из того, на что я символически указал? Ведь я привел только крайний случай, а мог бы привести множество других подобных, которые, мягко выражаясь, потерпели крах по причине реальных событий последних трех лет. Так какими могут быть отдельные выводы? Да теми, что все, что повело к таким результатам, надо выбросить за борт, говоря: мы думали неадекватно реальности, мы развили систему идей и позволили, чтобы эта абстрактная, не адекватная реальности система так влияла на действительность, что и сама действительность сделалась неистинной. Итак, прежде всего порвем с теми предпосылками, что ведут к мнимому познанию, которое разрушает реальность!
Сказанное теперь должно быть настоятельно предложено людям. Примут ли они это — это другой вопрос. Ибо столь же глубокомысленным было то, что политологи предполагали относительно кратких сроков войны, столь же глубокомысленными (говорю это снова без всякой иронии) были те основания, которые приводила просвещенная медицинская коллегия при строительстве первой железной дороги в средней Европе, опираясь на тогдашнее состояние медицины. Коллегия — не один какой‑то чудак, а вся просвещенная коллегия — постановила прекратить строительство железной дороги, так как она непереносима для человеческой нервной системы. Так значится в документе от 1838 года. Выходит, не так уж далеко от нас то время, когда судили так: нельзя строить никаких железных дорог; но если найдутся такие (так написано в этом документе), что пожелают строить железную дорогу, то они должны, по меньшей мере, возвести с обеих сторон дороги высокие заборы, чтобы крестьяне не могли видеть проходящего мимо поезда, иначе они могли бы получить сотрясение мозга. Да, конечно, над такими вещами легко смеяться потом, когда сама действительность их опровергла. Тогда легко смеяться. Но определенные элементарные духи — они тоже смеются, они наперед смеются над такими благоглупостями, смеются над человеческим ученым тупоумием.
Порвем же со всем тем, что привело нас к таким противоречиям! Противоречие реально, оно реально присутствует, ибо жизнь на Земле трех прошедших лет — воплощенное противоречие. Значит надо искать другие подходы к происходящему, чем те, что есть. Радикальный пересмотр всех воззрений — вот чего требует от нас наше время. Это особенно трудно после того, как уже встали на тот путь мысли, что привел в настоящем почти к полному краху. Ведь человечество в наше время недостаточно свободно в мышлении, чтобы сойти с этого пути мысли. Кто обладает чувством реальности, чувством происходящего вокруг нас, тот может именно во внешней действительности видеть, что эти выводы там уже сделаны. Только в человеческую голову они не хотят вступить. В этом отношении существует неслыханный контраст между Западом и Востоком. Я уже в прошлые годы с разных точек зрения говорил вам о капитальном контрасте между Востоком и Западом[58], например, я обращал ваше внимание, как в первую очередь говорят на Западе о рождении и о правах. Всмотритесь в западное мировоззрение: происхождение, рождение — все это в своей основе научные представления, которые господствуют на Западе. Вот почему именно на Западе возникло учение о происхождении человека, дарвинистическое учение. Можно также сказать: учение о происхождении и наследственности в философской сфере, а в практической сфере — взгляд на права человека.
На менее изученном Востоке, в русской жизни, мы встречаем рассуждения о смерти, о человеческой цели в духовном мире (прочтите Соловьева, который сейчас сделался доступным[59]), о понятии вины, о понятии греха в этико–практической сфере. Да, такие контрасты можно встретить в большинстве областей жизни. И тот не понимает реальности, кто упускает из виду такие контрасты. Эмоции, симпатии и антипатии — вот что препятствует реально вглядеться в такие вещи. Если вами движут эмоции, движут симпатии и антипатии, то они застят вам всю действительность, так же как контраргументы не действуют на того, кто влюблен в определенную аналогию, ибо то, что мы любим, мы признаем абсолютной истиной и не можем себе представить, чтобы противоположное, исходящее из другой точки зрения, также могло быть правильным.
58
В лекции от 24 сентября 1916 г. — см. цикл «Внутренние импульсы развития человечества», лекция 5 (ПСС. Т. 171).
59
Избранные сочинения Соловьева были переведены на немецкий язык Герри Келером. Первый том вышел в Йене в 1914 г.