Опасная развилка
– Ну, и куда мы заехали? – проворчал Аверя, глядя на сплошную стену деревьев и кустарника, выросшую перед лошадьми.
– Да ведь на карте не написано, где лес густой, – виновато произнесла Аленка.
– Я и без карты говорил: обогнуть надобно! Все равно никаких кладов тут нет, разве что царевы.
– Тогда поворачиваем обратно…
– На это сутки уйдут, а время уже к полудню. У тебя, поди, черева подвело?
– Страх как есть охота, Аверя!
– Мне тоже. А впереди деревня, в ней мы могли бы купить хлеба, но, вместо того чтобы насытить брюхо, самим теперь придется комаров кормить! Подождите меня здесь, а я дотуда верхом…
–Тсс! – внезапно сказала Аленка. – Ты слышишь?
Аверя приложил ладонь к уху.
– Да, – согласился он и, обернувшись, крикнул: – Максим, покарауль лошадей!
Соскочив на землю и продравшись через подлесок, Аверя и Аленка увидели девочку лет семи, прижавшуюся спиной к стволу дерева. Ее окружала группа сверстников, которые выкрикивали наперебой:
– Похвалыга!
– Завирушка!
– Проучим ее, чтоб царевной себя не мнила!
– Правильно, что впустую гутарить!
Мальчуган, стоявший чуть ближе к девочке, чем остальные, уже размахнулся; Аверя бросился вперед и перехватил его руку:
– Эй, Аника-воин, на девчонке удаль показываешь?
Мальчик резко рванулся в сторону:
– Ты кто вообще такой?
– А тебе не все равно, от кого крапивой по заднице получить? Одинаково зачешешься!
Нападавшие мигом рассеялись. Девочка с плачем кинулась к Аленке, та обняла ее и прижала к себе:
– Ну, не надо, не надо, все же хорошо! За что они тебя?
– Завидуют мне! Я так грибы нахожу, как никто во всей округе.
– Как же ты такой мастерицей заделалась?
– А мне бабушкино благословение помогает, – сквозь слезы улыбнулась девочка. – Мне бабушка говаривала: складывай, Варька, почаще вот так ручку, и будет тебе счастье. – Она сделала распальцовку и произнесла: – Хочу найти подосиновик! – Повертев головой, девочка радостно воскликнула: – Да вон же он, там! Смотрите!
– Ясно, – прошептал Аверя сестре. – Она использует силу клада для поиска грибов. Только темные крестьяне о том не ведают.
– Скажи, Варька: ты ведь из той ближайшей деревни? – спросила Аленка.
– Ага.
– Можно туда проехать, чтобы не назад через весь лес?
Варька бросила лукавый взгляд:
– А вы меня прокатите?
– Ладно, будь по-твоему.
Ребята вернулись к Максиму; Аверя уже собрался усадить Варьку рядом с ним в повозку, но девочка запротестовала:
– Э, нет! На телеге я уже ездила с батюшкой. На лошадку хочу!
– Тьфу, блоха тебя забодай! – буркнул Аверя. – Садись, Аленка, вперед, тебе сподручней будет с этой малявкой!
Через малое время все четверо были уже в деревне и постучались как раз в тот дом, где жила Варька. Ее родные поначалу встретили ребят с явной настороженностью и, лишь узнав, что те спасли девочку от побоев, стали смотреть на них более дружелюбно.
– Землепашцы побаиваются любых царских слуг, как заяц – всякого волка, пусть даже сытого, – пояснил Аверя Максиму. – Без того порядку в государстве не можно быть.
Вскоре избу заполнил народ: приближалось время обеда. Здесь под одной крышей жили люди разных поколений, и все уселись за длинным столом. Глядя на эту большую и дружную семью, Аверя и Аленка заметно погрустнели. Максим догадывался о причине: его друзья рано лишились родителей и теперь особенно остро чувствовали горечь потери. Видимо, чтобы хоть как-то отвлечься от печальных мыслей, Аверя спросил:
– Ну, как живете, селяне?
– Ничего, благодарение Богу, – ответил сидевший напротив него старик, более словоохотливый, чем остальные сотрапезники, и вздохнул: – Кабы еще не дочь моя, мать Варюшки…
– А что с ней? – заинтересовался Максим.
– Занедужила три месяца тому назад. Почему – не знаем. Теперь с кровати не поднимается, и боль ее не отпускает. Да как пойдем кормить, сам увидишь.
Варькина мать лежала в соседней горнице; серое лицо и запавшие глаза красноречиво свидетельствовали о том, что ей пришлось перенести в последние недели. Женщина натужно дышала, и временами ее хрипы перемежались стонами. Несколько ложек похлебки она проглотила безучастно, по-видимому, уже не ощущая вкуса.
– Ну, добрые люди, благодарствуем за хлеб-соль, – вымолвил Аверя. – Малость отдохнем – и в дорогу. Я до сеновала.
– А я поброжу чуток: может, где-то здесь клад схоронен, – отозвалась Аленка.
Максиму не хотелось ни спать, ни прогуливаться, и он уселся в сенях на лавку. Странное беспокойство овладевало им, и мысли раз за разом возвращались к несчастной, прикованной к постели крестьянке. Мальчик вспомнил, как его собственную мать увозили в больницу с приступом аппендицита и как он сам, тогда еще шестилетний малыш, в страхе жался к отцу.