Дамян очень хорошо понимал Добрина. Так они с Велко чувствовали себя, когда ушли целыми и невредимыми из сенника ятака. Это странное происшествие часто вспоминалось, и каждый по-своему толковал свои переживания. Он до сих пор не может забыть, каким белым стало лицо комиссара, а тот в свою очередь говорил, что лицо Дамяна светилось, как пшеничная солома. По сути, то же самое подумал Дамян о лице Велко, и он готов был спорить, кто тогда сказал это. Но главное — они спаслись. И когда в темноте шли по сельским лугам, то испытывали странный душевный подъем. И, как ни старались его скрыть, он давал о себе знать в любом слове, произнесенном шепотом, в любом жесте. Тяжелые бурки высохли, полегчали, и шаг стал более спорым. Когда они вошли в горы, хорошо им известные, то сразу же почувствовали себя дома. Тропинка вела вверх, к заброшенной часовенке, давнишнему скиту, оставшемуся от разрушенного и забытого монастыря. В ней они часто останавливались, чтобы отдохнуть. За амвоном была широкая доска, которая служила им кроватью. Обычно они чередовались: пока один спал, второй стоял на часах. И в тот раз они двинулись к часовенке.
Хорошо, что Велко споткнулся о какой-то корень и упал. Это вызвало шум, и три выстрела, один за другим, раздались в ночи. Они нарвались на засаду. Неприятный сюрприз, второй раз за сутки, побудил их залечь, а затем незаметно отойти. Когда они лежали, то слышали приглушенный разговор; говорили те, оттуда, спорили: один утверждал, что какое-то животное перебежало через тропинку, другой — что видел человека. Человека ли? Пойдет ли человек один в такую темень? — был ответ. И все же, чтобы не было сомнений в их присутствии, они выпустили еще три пули, которые ударились о камень на тропинке, и искры брызнули недалеко от головы Дамяна. Тогда Велко встал и дал по голосам залп из автомата. Из часовенки ответили тем же. Им повезло, что тропинка в этом месте круто поворачивала и комиссар споткнулся на самом повороте. Помогли и толстые деревья, защищавшие от пуль. Так они вторично спаслись. Те не решились преследовать в темноте, лишь голоса, громкие, провоцирующие, долго звучали в глубокой горной ночи.
И сегодня Велко не может объяснить, зачем ему понадобилось разрядить в темноту целый магазин, когда те даже и не знали, в кого они стреляли: в человека или в животное. Без его нетерпеливых выстрелов комиссар и Дамян отошли бы совершенно незаметно. Дамяну причина была ясна. Этот всплеск гнева и безрассудства был вызван единственно тем возбужденным состоянием, которое они испытывали после того, как удачно избежали первой ловушки. Воспоминание о ятаке имело и свой конец, не очень приятный, но суровая реальность создавала и такие случаи, которые потом на всю жизнь врезались в память.
Они предупредили окружное партийное руководство, но товарищи им не поверили. И это неверие было оплачено человеческой жизнью. Один из нелегальных партийных работников воспользовался услугами того ятака, но по дороге в соседнее село был застрелен из засады. Его проводник, понятно, спасся и живым-здоровым вернулся домой. Эта смерть подтвердила первое подозрение, и было дано указание ликвидировать ятака. Тогда спецотряд еще не был создан, и поручение пришлось выполнять Дамяну и Велко. Поздним апрельским вечером они осторожно постучали ему в окно. Когда он понял, что это те самые, то поспешил открыть и пригласил их войти, но они отказались, попросив его показать дорогу к соседнему селу, где им надо найти некоего Бодуру, рекомендованного в качестве ятака. От него же хотят одного: чтобы он отвел их в село, где они останутся у Бодуры дня на два-три, а он вернется домой в тот же вечер. Эти слова его успокоили.
Он оделся, взял и пистолет. Похвалился, что купил его у деревенского сборщика налогов: наш человек, сказал он. Он повел их и все время старался идти позади, но они пропустили его вперед. Когда приблизились к лесу между двумя селами, Дамян остановился:
— Знаешь что?..
— Что? — встрепенулся тот.
— Дальше мы дорогу знаем… Можешь возвращаться…
— Почему? Я приведу вас к Бодуре… Не могу я оставить вас посреди дороги… Завтра товарищи спросят с меня, если с вами что случится… Я пойду с вами!
Ясно, он хотел знать, где они остановятся.