Обдумывая свой путь, Филов невольно открывал для себя, что та направлявшая его рука очень походила на ловкую руку Киты, и ласковую, и целеустремленную. Она не испытывала никаких сомнений, когда ее ученого мужа надо было впрячь в телегу общественной деятельности. Она торжествовала, когда Севов пришел к ним домой и сказал, что царь ожидает ее мужа в Варне. После встречи с Его величеством Богдан Филов вернулся озабоченно-грустный: ему было предложено составить и возглавить новое правительство… Такое настроение было вызвано еще и тем, что его путь все больше отклонялся от желаний молодости, от мечты и от смысла его творческой жизни. В том, что он стал министром просвещения, он не видел ничего особенного, от этого была даже польза для его научных интересов. Все новые открытия в археологии и истории обязательно «проходили» через него, все университетские дискуссии и начинания нуждались в его одобрении, его слово становилось самым авторитетным во всей культурной жизни страны. Пост министра просвещения, считал он, — воздаяние по его заслугам и способностям. Его высокое положение облегчало все дела, открывало двери для осуществления научных интересов и планов. Тогда он знал, что не может не радоваться, понимал и радость своей жены, но теперь все переменилось. Ему предстояло заменить Кесеиванова, сформировать новый кабинет и возглавить правительство. Но что ожидает его в будущем? Это хорошо известно. Интриги, тайны разных клик, борьба с неудовлетворенными амбициями, но самое важное: он должен остаться верным и непогрешимым в глазах Его царского величества. В жертву этому надо было принести научные интересы, время для научной работы и запятнать руки кровью. Филов посмотрел на чистые, ухоженные пальцы, и вдруг ему почудилось, что одно маленькое масляное пятнышко стало краснеть. Его слово вместо того, чтобы сеять любовь и распространять свет, будет дышать порохом и кровью…
Понимала ли Кита его тревог и? Вряд ли! Она уже испытала сладкое чувство быть женой министра и втайне боролась за еще более высокий пост для того, кто идет с нею по жизни плечом к плечу и чьи успехи она считала своими. Она открыто проявила свою радость во время их первого семейного посещения Германии.
Тогда он был министром. Приглашение пришло лично от фюрера. Первый человек Германии приглашал его, министра просвещения, ученого, посетить страну нового порядка в дни традиционных празднеств национал-социалистской партии. Парад обыкновенно устраивался в Нюрнберге. Кроме того, Филов, который продолжал чувствовать себя правоверным и последовательным служителем большой науки, получил известие о конгрессе археологов в Берлине, где собирались видные ученые из разных стран и где он надеялся блеснуть своими знаниями и недавними открытиями. Болгария была и оставалась счастливой Аркадией для настоящих исследователей, а он все еще ощущал себя историком и археологом по призванию. Политика пока не закрутила его в своих водоворотах с полной силой.
Так все начиналось. Тридцать девятый год всего лишь предвещал его будущее увлечение. Прежде чем отправиться в путь, Филову надо было получить согласие царя. Поездка по приглашению фюрера превращалась в демонстрацию связи с рейхом. И тогда Борис посоветовал использовать в качестве повода посещение конгресса, а не личное приглашение фюрера.
Так и было сделано. Но перед их с Китой отъездом ему позвонил господин Рихтгофен, тогдашний германский посол в Софии, чтобы узнать, не согласится ли он быть гостем господина Руста, рейхсминистра народного образования. В этом случае неофициальное посещение приобретало новый оттенок, снова им уделялось особое внимание. Богдан Филов вряд ли забудет, как царь вторично позвал его за три часа до отъезда. И все разговоры и напутствия касались будущего сотрудничества с рейхом, с такими лицами, как Геринг, Геббельс, Рудольф Гесс, умного зондажа их намерений относительно Болгарии и отношения немцев к царской особе и к политике царя.
Сделав несколько комплиментов Филову как министру — в последнее время это случалось нередко, — царь Борис решил поговорить с ним откровенно. Он сказал, что болгарскому народу и правящим кругам Болгарии будет преподнесена версия, что он, Богдан Филов, едет на археологический конгресс, а немцам — что он приезжает на торжественный парад национал-социалистской партии. Проявив заботу о семействе Филовых, Его величество рекомендовал Ките посетить клинику профессора Циина в Берлине. Профессор славится обширной эрудицией, а Филовы измучились от мысли, что у них нет детей. Как-то Богдан Филов расчувствовался в беседе с царем и, размягченный, поведал о своем семейном горе, за что позднее не раз упрекал себя. Сам Филов запомнил эту подробность потому, что, когда сказал Ките о рекомендации царя, она пронзила его острым, как нож, взглядом и поинтересовалась, откуда царь знает об их болезненной заботе. Филов скрыл от нее правду…