И это «нечто» произошло, но царя уже не было. Ее отец все же перехитрил и дуче, и Гитлера. Этот поступок отца пробуждал в ней гордость за него. Испытанная королевская прозорливость восторжествовала над глуповатой суетностью плебеев типа разных фюреров и дуче. Жаль, что муж ушел из жизни еще до этого, не успев порадоваться победе ее отца. Правда, кто знает, был бы он рад или начал бы ее упрекать. Болгария — маленькая страна, крепко прикручена она к колеснице Берлина, связана кровной связью. Сама царская династия — инородное тело в чуждом организме. Отец Бориса — австрийский немец, ее муж — метис, престолонаследник, ее сын, — тоже. Лишь хлеб, который они едят, и воздух, которым дышат, — болгарские. Даже их собаку, Бонзо, кличут не по-болгарски.
Царица встала, оправила платье, с шумом захлопнула книгу. Камеристка быстро убрала от плетеного стола пестрый ковер. В аллее появилась преподавательница немецкого языка, а с нею — дети. Царица нахмурила брови. Немолодая камеристка очень хорошо знала, что это означает. Не раз царица говорила ей, чтобы она не оставляла детей наедине с немкой. Ей все казалось, что, если царь умер от немецкой руки, немцы попытаются посягнуть и на жизнь его детей. Она не верила немцам. Неприязнь к ним особенно усилилась с тех пор, как разразились события в Италии.
Камеристка стряхнула ковер и пошла навстречу детям. Царица, прикрыв рукой лицо от солнца, поджидала их.
Дамян вышел из землянки и поглядел на небо. Оно было серо-белым. Из долины дул ветер, предвещавший снег. Ночью стало известно, что правительство Божилова поклялось ликвидировать партизан. Листва на грабах поредела и пожухла. Несмотря на легкий низовой туман, видимость улучшилась. Голые деревья больше не мешали обзору. Лишь внизу, в дубовой роще, все по-прежнему скрывали листья. Этот лес был непроходимой чащей с еле заметными тропками. Дубовый лист долго не опадает, становится сморщенным и приобретает цвет кофе, но держится, пока новые листья не вытеснят старые. Где-то наверху, за вековым буком, прячется передовой пост. Когда ляжет снег, придется, пожалуй, отказаться от этого наблюдательного пункта. Всякий приход-уход постовых оставляет следы, по которым их может найти полиция. Надо что-то придумать, пока снег не выпал. Дамян положил бинокль в растрескавшийся футляр, подышал на ладони и медленно спустился в лаз, ведущий к землянке. Если что-то улучшать, то начинать надо сейчас же. Вековой бук находится на таком месте, откуда видны и самые отдаленные хребты и долины. Да, почва каменистая, но только сверху. Ничто не мешает устроить маленькую землянку под корнем дерева. Входом может стать огромное дупло. Командир оглядел изнутри темную, уже пригодную для жизни землянку, толстые бревна внушали уверенность, жестяная печка «цыганская любовь» стояла в глубине, но ее не топили. Запах горелого дерева и дым могут выдать их. Они сделали ее на случай больших холодов. У печки лежал комиссар. Короткий полушубок едва прикрывал колени. Это куцее «одеяло», похоже, не грело, так как он не спал. В изголовье слабо горела толстая свеча и белела книга.
— Не хочешь ли ты выучить ее наизусть? — пошутил Дамян, кивнув на книгу.
— Я знаю ее, но неплохо будет, если и ты ее перечитаешь. Какие зимние картины рисует поэт… И вообще верная, человечная книга.
Дамян как-то раз заглянул в книгу. Это была поэма Николая Марангозова. В ней рассказывалось о возвращении в село. Что-то странное и знакомое, до боли близкое захватило его, и он поспешил отложить поэму, чтобы не разнежиться, потому что это не для таких людей, как он. Командир… В сущности, Дамян не был силен в поэзии. Кроме Ботева и Смирненского, других поэтов не признавал. В свое время, когда он учился, многие его друзья пытались писать. Он считал эти занятия ненужными. Вряд ли он станет вторым Ботевым, и потому лучше читать то, что оставили гении. И теперь, слушая, как Велко, верный учительской привычке, поучает его, он почувствовал неясную неприязнь.
— Прочту, — сказал он, — но вначале давай подумаем о людях. Поэт создавал зимние картины в тепле, а мы, если прижмет зима, еще не известно, как справимся с положением. Я думаю, пост у бука надо сделать постоянным. Найди Архитектора и осмотрите корни: надо понять, выдержит ли дерево подкоп. Найдешь, дай знать, и я приду.