Ныне он решил нарушить и слово, и ее покой. Не было выхода. Эта мысль заставила его вздрогнуть. Утомительные скитания и тревоги вынуждали его быть эгоистичным. Чугун передвинул тяжелый полицейский пистолет, чтобы не мешал, и надел кожушок. Так, то жалея, то бичуя себя, дождался вечера. До начала полицейского часа вошел в город, смешавшись с группой каменщиков, строивших виллу какому-то важному лицу. Он почти не понимал, что они говорят, но, как только они начинали смеяться, смеялся сам, чтобы выглядеть беззаботным. В сумерках его одежда не бросалась в глаза, а может, они поняли, что он за человек, и нарочно шли рядом, изображая беззаботных людей. Так они и вошли в город. Без особых приключений он добрался до дома сестры. Она была одна. Она поместила его на чердаке. Комнатка была удобной, со слуховым окном в крыше — удобной и для побега, и для житья-бытья. Чугун осмотрел соседние крыши и успокоился.
Пока он приходил в себя и приобретал вид нормального человека, пролетела целая неделя. Он запретил Христине говорить о нем своему мужу. Как только он найдет куда переселиться, она может сама решать, сказать о нем мужу или не сказать. Михаил Развигоров пришел на чердак вечером. Чугун видел его второй или третий раз: красивый мужчина, очень изнеженный и слегка замкнутый. Беседа между ними была сдержанной. Христина сказала мужу, откуда брат пришел; они говорили о гуманности, о времени и о месте человека. Зашла речь и о вооруженной борьбе. Михаил Развигоров был склонен принять ее, но без терроризма. От него Чугун узнал о гибели членов своей боевой группы. Он невольно вздрогнул: наверное, поэтому его затребовали из концлагеря Еникёй.
Вскоре он был у своих, а через несколько дней получил задание и уехал в один из южных городов. В начале осени, после назначения нового правительства во главе с Божиловым, Чугуна перебросили с особым поручением в зону, где руководителем был старый знакомый, также убежавший из лагеря еще задолго до него. Они давно не виделись, но знали друг друга со времени забастовки рабочих табачной фабрики. Знакомого звали дед Марко: он был профессиональным революционером. Его высоко ценили за выдержку, знания и готовность к самопожертвованию. Он не был женат и не имел детей; борьба стала его единственной радостью и мукой.
Чугун был доволен, что снова сошлись их пути — его, деда Марко и Бялко. Его тревожило лишь, что он не мог объяснить себе поспешной мобилизации, которая полностью дезорганизовала сельские боевые отряды. Кто-то перестарался, неверно оценил текущий момент. Заменили даже командиров отрядов. Все это, конечно, не продумано.
Чугун снова взял записку, оставленную Бялко, и долго разглядывал ее в скудном свете…
Новый год семейство Филовых встречало очень скромно, хотя они сменили квартиру и сняли широкий, просторный дом на улице Такворяна. Мадам Филова решила превратить его в небольшой дворец, где регент будет давать приемы, куда он будет приглашать гостей. Дом просторен и красив, но нуждается в доустройстве: надо утеплить его и сделать более представительным. Пока же широкие комнаты, высокие потолки и мебель выглядели тяжеловесно, словно сохраняли дух прошлого века. Кита была сторонницей красивого модерна, достаточно насмотрелась она на дом, перегруженный вещами, при посещении Будапешта.
В сущности, это было сказочное путешествие. Они присутствовали даже на свадьбе, где соблюдался венгерский аристократический ритуал. Тут от всего разило таким нафталином, что Кита едва не расчихалась. Иначе было в высших сферах. Все здесь свидетельствовало о державе со значительным прошлым. Обходя просторные залы, рассматривая дам и мужчин, удивляясь хрусталю и золоту, она при этом невольно думала о Болгарии. Сколько мы имели бы, если б не турки. Когда Богдан хотел отдохнуть от государственных дел, начинались рассказы об археологии, о старом искусстве. Они возвращались в свою молодость, когда она старательно занималась этнографией, а Богдан выстраивал свои тезисы и гипотезы на основе данных о раскопках древностей, о случайных находках. В его педантизме, в его размахе было что-то мощное, и это пленяло ее. Тогда этнографистка Евдокия Петева не могла не мечтать, что когда-нибудь кто-то будет принимать ее словно царицу. И вот это случилось: супруга Хорти, седовласая красивая женщина, составляет ей компанию, а сам адмирал ведет ее под руку. Кита не раз спрашивала себя, почему Хорти — адмирал, но не находила ответа. Насколько ей было известно, адмирал — это морской чин, а в Венгрии нет морей, но вот сам адмирал держит ее под руку, а Богдан — мадам Хорти. Странные ритуалы малой державы, которая имела счастье быть под властью культурной нации, но кто знает, что осталось бы от этого, если бы турки распоряжались на венгерской территории. В сущности, и венгров затронула дикость наших завоевателей, но не в пример слабее. Так или иначе богатство существовало, дворцы возвышались, холм рассказывал о величии старой нации.