Они продолжали спускаться все ниже и ниже. Слой снега под ногами становился все тоньше, кроны деревьев кивали им покрасневшими верхушками — признак того, что скоро они скинут свои белые шали. И вдруг партизаны заметили преследователей. Они шли огромной дугой. Крылья этой дуги вытягивались далеко в стороны, чтобы заключить беглецов в свой черный обруч. Хорошо, что партизаны двигались по гребню горы. Дамян читал в воспоминаниях одного старого воеводы, что никогда не следует вести бойцов по низине, несмотря на то что тропы там лучше. И сейчас он подсознательно выполнил этот гайдуцкий закон. Внизу шла тропинка, но снег был глубже, с гребня же снег сдувал ветер, и слой его там был тоньше. Поэтому и казалось, что бесснежная зона близко. Дамян приказал ускорить шаг, но люди были на пределе. Передвижение замедляли раненые. Двое из них попросили оставить их у отвесной скалы, в трещине которой немало буковой листвы. У них сохранилось по одной гранате. Попрощались. Дамян поцеловал их в лоб, сказал, где искать остальных. Отступление продолжалось. К вечеру, когда расстояние между преследователями и партизанами совсем сократилось, командир приказал устроить засаду. Вскоре прозвучали первые выстрелы, завязался бой.
С этого момента нить воспоминаний то обрывалась, то вспыхивала, как разрыв гранаты. Семь дней и семь ночей непрерывных боев, окружений и прорывов. Люди постепенно терялись из виду, как в дурном сне. Одни погибали, другие исчезали, третьи находили его, веря, что рядом с ним они останутся в живых. На пятый день созрело решение разделиться на группы. Так легче будет спастись. Карата пошел с одной, он — с другой, Балю с пятью бойцами остался их прикрывать. Взводные командиры Огнян, Странджата и Штокман повели остатки своих взводов, с ним же было только несколько ветеранов и мальчишки последнего набора. Он не хотел отпускать их с помощниками, ему было жаль их неокрепшей юности. В который раз они вышли из окружения и шли сражаться за свою жизнь. Они дали клятву не входить в зону другого лагеря, чтобы не привести туда врагов, и держали свое слово. На место явки, к чешме, пришло только тридцать пять человек из ста десяти. Их приютила землянка под старой фракийской гробницей, где они ждали зелени, песен иволги, сумасшествия весны. В эти дни отдыха и раздумий в сознании Дамяна постепенно всплывали смерти товарищей, словно мутный водоворот выносил их на поверхность памяти. В его душе росла ненависть, суровая и непреходящая.
Через несколько дней он выведет из землянки своих друзей, пополнит отряд, и тогда посмотрим!
Большие дети — большие заботы!
Константин Развигоров вернулся в столицу и узнал, что Борис уже не служит в штабе армии. Его отправили в часть. Куда точно, выяснить он не смог. В сущности, никто не интересовался его сыном, потому что в штабе у всех, начиная с генералов и кончая адъютантами, были собственные заботы. Генерал Лукаш стал главным инспектором армии, а на его место назначили какого-то генерала Трифонова. Развигоров всегда старался держаться подальше от военных, но жизнь так раскладывала карты, что его интересы постоянно перекрещивались с интересами военных. Когда он построил мельницу, она долгое время работала и на армию. Всем нужен хлеб, хлеб — из муки, мука — с мельницы. Убедившись в прибыльности дела, Развигоров начал строить склады для зерна и постепенно набирал силу. По какой-то случайности как раз в день немецкого нападения на Россию он прекратил свои армейские поставки и перешел к свободным договорам с пекарями и мелкими торговцами. Некоторых он сделал непосредственными компаньонами, других заставил отказаться от торговли мукой и предоставить ему свои склады. В этом деле нужно было вести себя осторожно, чтобы не перегнуть палку и не столкнуться с крупными фирмами. Людей у него было немного, но они были хорошо подобраны и знали, как и что делать. Тем, кто был на грани банкротства, он предлагал большие оклады и обеспечивал их так, что они не помнили зла и добросовестно служили ему.
Испытал он известные затруднения, когда крестьян обложили обязательными поставками и при реквизициях, но и тут нашелся выход из положения. Он сумел победить многих конкурентов, используя свои связи с лицами из окружения царя. Окольными путями он приобрел дружбу с представителями столичной общины и, к удивлению многих, заполучил большую долю в поставках зерна на помол для снабжения жителей столицы. Сколько сил и средств это ему стоило, знает только он один. Главное, что сумел. Врожденная жилка практичного габровца подсказала ему множество хитроумных способов крепко врасти в мукомольное дело. С большой выгодой для себя он купил совершенно новую мельницу недалеко от Софии. Люди, построившие ее, не взвесили своих возможностей и не учли государственных ограничений и поспешили с продажей. Сейчас она приносила ему значительный доход, но основные прибыли, как и плату за помол натурой, он получал из Северной Болгарии. Человек может обойтись без вина, может жить и без мяса, но без хлеба — никак.