Неизвестный мне солдат сказал, что пространственный карман в моих трусах переполнен. По всему выходило, что надетая на мне одежда, в частности нижнее белье, имело функционал удаления отходов жизнедеятельности организма. Однако, пересилить себя и «сходить под себя», просто так, я не мог. Тем не менее, необходимость «облегчиться» никуда не исчезла, а сдерживаться становилось всё труднее и труднее.
Если в самой казарме имелся уютный полумрак, позволявший не натыкаться на предметы, то в её тупике, куда я забрёл в поисках туалета, стояла кромешная тьма. Засунув руку себе в трусы, одетые под холщовыми штанами, я убедился, что никаких трубочек или иных приспособлений, подсоединенных к моим половым органам, здесь нет. Понимая, что не понимаю, как это может работать, я решился хотя-бы пописать, для чего снял штаны и остался в одних трусах.
— Круче памперса! — облегчившись прямо в одетое на тело нижнее белье, я ощупал их после этого со всех сторон и не нашел никаких следов вышедшей из организма жидкости.
Надеть после этого штаны и вернуться к своей лежанке не заняло и пары минут. Солдат-весельчак всё ещё не спал и даже что-то пошутил по поводу того, что я слишком быстро удовлетворил сам себя, уединившись в уютном уголке. Оставив без ответа чужие намеки, я улегся на свое место, после чего мгновенно провалился в сон.
Глава 2
Утро следующего дня ознаменовалось ярким светом «затопившего» всё помещение казармы. Создававшие ночью уютный полумрак, утром светящиеся шары «били» по глазам с высоты сводчатого потолка нестерпимо яркими светом. В дополнение к этому, помещение казармы наполнял довольно резкий звук, вызывая в организме чувство бодрости и ясности сознания.
— Рота подъем, всем выйти на построение! — отражаясь эхом от каменных перекрытий, гуляли по казарме произносимые разными голосами слова.
Вскочив с лежанки, я поспешно оделся в холщовые штаны и рубаху, после чего двинулся вслед за остальными парнями. Пройдя через единственную в казарме дверь на выход из башни, я оказался среди пацанов, лежанки которых находились в той же секции, что и моя. Стоило притормозить, как идущий сзади солдат довольно грубо толкнул меня в плечо.
— Посторонись! Вам, салагам, и так самую близкую от выхода секцию отвели, а вы всё копошитесь, — проходя мимо, он высказался о том, что думает о новобранцах довольно неприязненным тоном.
Оглянувшись, я обнаружил «своих», продолжавших удаляться от башни. Судя по тому, что парни шли довольно уверенно и быстро, наше место в общем строю находилось где-то с самого края. Ускорив шаг, я догнал их через пару минут, решив пока делать всё так же, как и пацаны. Стоило отойти нам от башни метров на сорок, как шедший впереди сутулый парень остановился, а остальные последовали его примеру. Приглядевшись, я его узнал, именно он докладывал вчера сержанту о том, что произошло в казарме и напомнил тому моё имя. Пацаны тем временем изобразили подобия стоя, встав в три кривых шеренги.
Увидев пустое место во втором ряду, видимо оставленное для меня, я встал в строй, после чего начал коситься назад, в сторону башни. В этом «занятии» я был не одинок, так как все парни делали тоже самое. Наш общий интерес вызывал процесс облачения солдатами в доспехи. По мере выхода из башни и занимания своего места в строю, мужчины постепенно экипировались деталями цельно-металических лат.
Присмотревшись внимательнее, я узнал эти доспехи, они были один в один как и те, что я видел вчера у ночного патруля. И если процесс экипировки вызвал у стоящих рядом со мной парней вялый интерес, то я испытывал настоящую оторопь. Солдаты просто прикладывали свою левую ладонь к той или иной части тела, после чего она оказывалась закованной в ту или иную часть доспеха.
— Рота, смирно! — после того, как все, за исключением нашего взвода, оказались экипированы и выстроены вдоль условной линии, над внутренним двором прозвучал голос вчерашнего Сержанта.
В это же время, в воздухе появился двух с половиной метровый овал, мерцающий голубоватым цветом. Спустя еще мгновение из овала появился высокий воин, шагнув через мерцание, он оказался в двадцати метрах от шеренги легионеров. Подошедший к нему, сержант Прод отдал честь, ударив правым кулаком в свою грудь. После этого он встал рядом с прибывшим, развернувшись лицом к строю.
Офицер возвышался над сержантом на целую голову и внушал невольный трепет одним видом своего доспеха. Имеющий множество острых и торчащих в разные стороны граней, отливающих где ядовито зеленым, где огненно красным, а где и золотистыми всполохами искр, доспех придавал своему владельцу вид очень опасного противника.