Ну и самым последним во флигель пожаловал Евно Фишелевич Азеф, глава зловещей Боевой организации эсеров, о которой в народе ходили самые страшные и зловещие слухи и на совести которой было более сотни покушений и взрывов, из них почти половина удачных. Евно Фишелевич был очень осторожным человеком, но и он потерял голову от письма самой Матильдочки — ну еще бы ее не потерять, когда тебя такая звезда высшего общества зовет на тайную встречу. Однако револьвер Азеф конечно с собой взял и держал его в руках, когда открывал дверь во флигель. Внутри было темно и пыльно, так что он даже чихнул, поднеся руку ко рту, в этот момент чихания из самого темного угла комнаты бахнул выстрел, попавший прямиком в барабан его револьвера, его вырвало из рук Азефа, сильно ушибив ему всю ладонь. Азеф быстро нагнулся, но некто из угла сказал ему:
— Не советую, Евно Фишелевич, руку прострелю.
Азеф быстро разогнулся и осмотрел помещение. Осмотр ему определенно не понравился — положение двух тел на стульях явно указывало на то, что тела эти неживые.
— Кто вы такой, сударь? — отрывисто спросил он, — и кто эти господа на стульях?
— На первый ваш вопрос отвечу, что я человек, искренне болеющий за судьбы России, а на стульях расположились следующие господа: справа проповедник Гапон, слева старец Распутин.
— Это вы их убили?
— Откровенно говоря да…
— Зачем?
— А они вредят России вообще и будущей русской революции в частности, без них все проще будет.
— Меня вы тоже убьете?
— Непременно, дорогой Евно Фишелевич.
— Ну так что же вы медлите, стреляйте…
Однако ж нервы у него железные, подумал незнакомец.
— Вы куда-то торопитесь? Давайте побеседуем, у меня есть свободных 15 минут, вот как раз свободный стул, присаживайтесь.
Азеф молча подошел к единственному пустому стулу, сел, медленно достал из кармана пальто пачку папирос.
— Я закурю?
— Ради бога.
Азеф достал из другого кармана зажигалку, прикурил папиросу, спрятал пачку обратно в карман и наконец задал волнующий его вопрос:
— И чем же, позвольте узнать, я так навредил России вообще и грядущей революции в частности?
— Извольте, — с расстановкой ответил незнакомец, — извольте. Ваша террористическая деятельность… ну в смысле деятельность возглавляемой вами боевой организации это абсолютный тупик во всех смыслах этого слова.
— Откуда вы знаете, что я возглавляю?
— От верблюда. От каракумского двугорбого верблюда — устраивает вас такой источник информации?
— Ну не хотите говорить, ваше дело… и почему же наша деятельность тупиковая?
— По кочану. Никогда еще в истории терроризм ни к чему хорошему не приводил и в дальнейшем не приведет, смею надеяться. Вы же только дискредитируете и свою партию, и всю остальную социал-демократию этой дурацкой пальбой и не менее дурацкими взрывами. Короче, оревуар, Евно Фишелевич, до встречи на небесах, — сказал он и поднял руку с револьвером. Грохнул выстрел, Азеф упал на пол. Незнакомец проверил у него пульс, потом посадил на третий стул, стянул штаны, проверил внутренние карманы и взял себе им же написанное недавно письмецо и отошел к двери, посмотрев издали на натюрморт из трех мертвецов.
И уж совсем напоследок он тщательно протер все металлические части своих револьверов, а затем вложил один в правую руку Гапона, а второй в левую руку Азефа, револьвер же Азефа он поднял из темного угла и положил себе в карман, после чего сказал себе под нос: «все отлично, финал трагедии почти как у Вильяма Шекспира получился, а я удаляюсь со сцены».
— Извините, ребята, — на прощание бросил в воздух неизвестный, который, сняв наконец платок, оказался предпринимателем Иваном Александровичем Носовым, — личного у меня ничего к вам нет, чисто интересы бизнеса, в смысле общественного развития России… вы в этом развитии совершенно лишние люди, рудименты, как этот… аппендикс или этот… придаток хвоста у приматов, так что я просто провел хирургическую операцию по удалению вас с политической сцены… далее двигаемся в светлое, надеюсь, будущее без вас.
И Носов вышел на морозный дворик, не забыв протереть за собой ручки дверей как изнутри, так и снаружи — хотя дактилоскопия и находится сейчас в зачаточном состоянии, осторожность, граждане, не помешает… равно как и конспирация. Не забыть бы с Алмазовым связаться, это последнее, что он подумал, прежде чем растворить настежь зеленую калитку и самому раствориться в предрассветной тьме.