Глава 2
4 февраля 1905 года, Москва, Красная площадь
Носов подъехал к Спасской башне примерно к двум часам дня, на козлах у него сидел тот самый жучок Алмазов. Да, как раз два часа — куранты начали отзванивать «Коль славен наш господь в Сионе». Надо же, заметил он себе под нос, почти как у нас, очень похоже на «Славься, славься». Далее Носов указал Алмазову, где дожидаться его возвращения (вон там, справа от входа ближе к Никольской башне, есть местечко), сказал, что вернется скоро и возможно не один, так что дождись непременно, а не то на дне морском найду и в морской узел завяжу. Алмазов согласно кивнул головой — Носов его деньгами не обижал, вот и за сегодняшнее дело пообещал аж пару червонцев, ну если оно удачно закончится, почему бы и не помочь хорошему и щедрому господину?
А Носов тем временем вздохнул, перекрестился на всякий случай на Покровский собор и медленно вошел на территорию Кремля через ворота Никольской башни. Никто его не остановил и не проверил, ну и беспечно же вы тут живете на заре своего 20 века, мысленно заметил он, ни тебе охраны, ни тебе рамок металлоискателей, ни пропусков даже не придумали, хотя, казалось бы что может быть проще пропускной системы?
— Так, где же у нас Николаевский дворец-то? — спросил он сам себя. И тут же сам себе ответил: — А, вот же он, на углу Ивановской площади стоит, с красивым закругленным эркером, а вон и богатый экипаж с двойкой гнедых, не иначе как на нем Сергей Александрович в свой последний путь скоро и тронется.
В Кремле было достаточно людно — помимо городовых на каждом углу (хоть какая-то охрана), совсем простого народа-то конечно не было и никто не торговал вразнос, как за Кремлевскими стенами, там этих торговцев хватало с избытком, но достаточно большими группами фланировали какие-то неплохо одетые праздные люди. Непорядок, опять же себе под нос заметил Носов, лично я бы доступ сюда резко ограничил, но будем работать с тем что есть, чего уж там… о, да это похоже и есть господин Каляев, подумал он, увидев явного студентика в худой шинели и с саквояжем в руке. А в саквояжике у него явно бомба и лежит…
Носов прошелся туда-сюда по Ивановской площади, копируя стиль фланирующей публики, чтобы не отличаться от масс, глазами же он непрерывно сканировал две вещи — парадный выход из дворца и господина Каляева. Время текло медленно, отщелкивая секунды в голове. А примерно через полчаса все и началось…
Парадный вход в Николаевский дворец раскрылся наружу, обе половинки двустворчатой двери, и из них вышел представительный осанистый вельможа в богатой шубе, явно соболиной, шапка впрочем у него была не менее шикарной. Его сопровождали двое военных чинов, один из них помог взобраться князю в экипаж, потом сел напротив, второй просто сопроводил их до пролетки, отдал честь и вернулся обратно. Экипаж тронулся и поскакал по кремлевской брусчатке по направлению к Никольской башне. Каляев, как Носов мог увидеть со своей позиции, напрягся, расстегнул свой саквояж и сунул туда правую руку. Носов плавно, но быстро стал смещаться по направлению к месту будущего преступления, потом резко замедлился и спрятался за постаментом Царь-колокола. В этот момент прозвучал взрыв…
Когда клубы дыма несколько осели, Носов резко рванул по направлению к останкам кареты, орали и голосили в это время кажется все, кто находился внутри Кремлевских стен, нашел взглядом Каляева (ну и видок же у тебя, дружок, подумал Носов, вся шинель на полоски похоже порвалась), схватил его за рукав и сказал:
— Ходу, Иван Платонович, пока есть время.
— Откуда вы меня знаете? — медленно спросил тот, по инерции отряхиваясь от пороховой пыли.
— Потом расскажу, бежим, за воротами нас пролетка ждет!
— Я никуда не пойду, — гордо ответил Каляев, — это будет нечестно. Сдамся властям и пойду на эшафот.
— Вот идиот, — ели сдерживаясь отвечал ему Носов, — твоя жизнь сейчас тебе не принадлежит, ты нужен будущей революции.
На это Каляев не нашелся, что ответить, и поплелся к выходу через Никольскую башню, ежесекундно понукаемый Носовым. Выбрались на площадь они беспрепятственно, еще никто не успел ничего сообразить, там сели в повозку к Алмазову и неторопливо (Носов шепнул кучеру, чтобы не гнал) покатили мимо недавно построенного здания Верхних торговых рядов (он же в дальнейшем ГУМ) к Лубянской площади, вслед понеслись многочисленные трели очнувшихся городовых.