Весьма подробный анализ полного текста этого сообщения был проделан советским инженером Ю. В. Рос-циусом (см. [23]), который пришел к выводу о «невозможности полного отождествления описанного в документе впечатляющего явления с известными ныне». Хотя и рискованно делать какие-то однозначные заключения на основе единственного текста, представляется вероятным, что над Робозером наблюдалось именно «аномальное атмосферное явление» (или НЛО «в узком смысле»).
Еще столетие спустя, 28 мая 1759 г., над Карлсбадом (ныне Карловы Вары, Чехо-Словакия) также было зафиксировано появление странного объекта. Польский журналист Л. Знич приводит его описание со ссылкой на хронику Карлсбада, составленную бургомистрами Польцем и Даймелем, а также на книгу Г. фон Харрера «Карлсбад и его окрестности» издания 1881 г.
«В понедельник 28 мая… между 10 и И часами дпя на солнечном, чистом и ясном небе показался двойной круг с полосатой поверхностью. Он неподвижно стоял в небе, а из него били два огненных языка шириной с доску, расходившиеся на расстояние около ста шагов. Удаляясь в южном направлении, круг постепенно стал менее четким, но не утратил своей формы, а в его середине была видна радуга. Все присутствовавшие смотрели на это явление со страхом». Фон Харрер дополняет это описание сведениями, что «из середины круга свисали пылающие фестоны, напоминавшие хвост кометы. Края круга играли всеми цветами, как опал» [24, с. 109].
Сообщение интересное, хотя и недостаточно информативное (отсутствуют данные об угловых размерах, траектории, длительности наблюдения и т. п.). Нам представляется, что оно заслуживает более детального исследования, включающего поиск дополнительных источников, анализ погодных условий и др. «Два огненных языка» заставляют вспомнить о «двух огненных лучах» Робозерского явления, но это подобие не следует переоценивать. Не исключено, что в данном случае речь идет всего лишь о ложном солнце, хотя, конечно, для наблюдателей это было самое настоящее НЛО «в широком смысле».
Наступивший XIX век принес с собой немало сведений о необычных объектах, которые лишь с трудом могут быть причислены к метеорам, шаровым молниям и другим более или менее понятным вещам и наблюдения которых неоднократно обсуждались в научных изданиях (см., например, [25]). Особенно богата такими сообщениями вторая половина века. Кстати сказать, именно тогда для обозначения некоторых из наблюдавшихся объектов был впервые употреблен термин «блюдце»: 24 января 1878 г. техасский фермер Дж. Мартин назвал так дискообразный предмет, «с поразительной быстротой» пролетевший в небе.
Описанные выше наблюдения, конечно, не охватывают всех известных из литературы случаев. Тем не менее они в какой-то мере представительны — хотя бы для демонстрации разнообразия наблюдавшихся явлений и их чисто «локальной» значимости. Да и трудно было бы ожидать единообразия от явления, определяемого чисто отрицательно — по его «непохожести» на другие. С глубокой древности на протяжении многих столетий то здесь, то там человек встречался с чем-то для него непонятным и пытался это непонятное совместить с достигнутым уровнем знаний о мире. На худой конец, всегда можно было сослаться на «небесное знамение». Поскольку же сведения о различных наблюдениях практически не пересекались (в силу редкости подобных случаев и относительной неразвитости системы коммуникаций), они оставались изолированными эпизодами, курьезами, заслуживающими лишь мимолетного внимания. Кометы, наблюдавшиеся одновременно на большой территории и в течение довольно длительного времени, вызывали в древности значительно большее — вернее, «более массовое» — почтение и страх, чем, допустим, «Робозерское диво». По всей видимости, немало наблюдений странных явлений просто не было зафиксировано; другие же сообщения такого рода мирно покоятся в различных архивах и библиотеках, обозначенные как «видения», «миражи» и в лучшем случае «болиды». С. Розенберг (см. [5]) утверждал, что уфологи досконально изучили существующие исторические источники и взяли оттуда все, что можно было взять, но мы позволим себе усомниться в столь высокой оценке проделанной ими работы. Без привлечения к этому вопросу внимания специалистов-историков трудно рассчитывать на сколько-нибудь полный подбор данных.
Так или иначе наблюдения «летающих тарелок» долгое время не выходили за рамки «местных новостей». Последнее десятилетие XIX века стало свидетелем резкого изменения ситуации и возникновения первой «волны» сообщений о наблюдениях — своеобразной модели и предвестника будущего феномена НЛО. Эта волна также началась в Соединённых Штатах Америки поздней осенью 1896 г., выплеснувшись «девятым валом» газетных статей в конце марта следующего года.
Сообщения о наблюдениях в этот период отличаются массовостью и детальностью. Очевидцы, «словно сговорившись», описывали сигарообразный, по виду металлический аппарат с крыльями, пропеллерами, килем и другими подобными деталями. На взгляд свидетелей, он представлял собой нечто вроде цельнометаллического дирижабля. Аппарат якобы нес мощные прожекторы, а скорость его достигала 150 миль (240 км) в час, как определил один инженер-железнодорожник, сравнив скорость этого «дирижабля» со скоростью поезда.
Хотя сам тип наблюдавшегося объекта резко отличается от «среднего НЛО» наших дней, между реакциями общества на эти явления много общего. И прежде всего обращает на себя внимание внутренняя противоречивость этой реакции. Восторги очевидцев перед мощью человеческого гения, «наконец-то покорившего небо», — и их же страх при виде «дирижабля»; уверенность очевидцев в том, что они видят нечто реальное, — и боязнь огласки; объяснения, предлагавшиеся многими учеными: наблюдаются Венера, Ригель, Бетельгейзе, — и сомнения других ученых в том, что все наблюдения объяснимы таким образом (подробнее см. [1, с. 21–24]).
Не обошлось и без «контактов» с «пилотами» дирижабля. Последние в большинстве случаев были вполне земными людьми: просили снабдить их водой и съестными припасами, а также бросить несколько писем в ближайший почтовый ящик. Они с готовностью подтверждали «теорию секретного изобретения» и обещали в ближайшее время (как только будет получен патент) публично открыть «секрет полета». Один из немногих сравнительно «нестандартных» контактов — сообщение судьи Лава и его друга м-ра Битти о встрече (около Уоксахачи, шт. Техас) с группой из «пяти человек в необычной одежде» около «странно выглядевшей машины». Друзьям объяснили, что перед ними — знаменитый «дирижабль», и пригласили осмотреть его. Оказалось, что эта машина прилетела из района Северного полюса, где, вопреки господствующему мнению, существует земля, населенная потомками «десяти пропавших колен Израиля». Прощаясь с Лавом и Битти, один из «пилотов» сказал, что все желающие смогут увидеть дирижабль на выставке в Теннесси 18 и 19 июля 1897 г. Затем, по словам очевидцев, эти люди вошли в аппарат, который поднялся в воздух и улетел [1, с. 11].
Завершилась волна 1897 г. в конце апреля — после обнаружения нескольких писем, якобы сброшенных с «дирижабля», одно из которых было адресовано Т. А. Эдисону и подписано «электриком воздушного корабля № 3 К. Л. Гаррисом». Эдисон заявил, что не знает никакого Гарриса и что, по его мнению, вся эта история — «чистейшее надувательство». Невозможно тайным образом построить дирижабль. После этого авторитетного заключения, воспроизведенного газетами по всей стране, поток сообщений резко упал. Но не до нуля. В мае они время от времени продолжали поступать, а в июне из Техаса пришло сообщение об одновременном наблюдении двух «воздушных кораблей». Однако к осени все успокоилось.
Сейчас, с расстояния почти в сто лет, «теория секретного изобретения», деликатно выражаясь, также выглядит не особенно убедительно. В основном «волна» 1896–1897 гг. была, по-видимому, явлением социально-психологического порядка. И все же некоторые очевидцы действительно видели что-то, чего не могли себе объяснить (НЛО «в широком смысле»). Общественное же мнение сложилось в полном соответствии с картиной мира той эпохи, в которой изобретатели явно опережали по популярности инопланетян.