Друзилла Блэйк — сухая как вобла, вице-спикер парламента Австралии, руководитель комитета по перспективным технологиям и внеземным контактам, такой там умудрились создать. Она же лидер «Партии Малых и Гонимых» — не вру, такое название. То есть партии всяких шизофреников и извращенцев, которая вдруг стала второй по влиянию на этом отдельном то ли острове, то ли континенте, тяготеющем к США, но скромно считающем себя пупом Земли. То же высокомерное презрение во взгляде, только очень злое. Космы на голове и общая неухоженность тоже, скорее всего, от презрения к не соответствующему ее запросам окружающему миру.
А вот Нобелевский лауреат Феликс Бартон мне понравился. Советское руководство с самого начала намекнуло, что не пустит в экспедицию из Штатов никого, хоть как-то причастного к враждебной администрации, империалистическим элитам и прочим профессиональным кровопийцам. Поэтому нашелся компромиссный вариант — прислали известного астрофизика. Вид он имел богемный. Копна волос, впалые щеки, длинный нос, щетина, весь такой расхристанный, в вечном свитере и джинсах, типичный хиппующий профессор. Выглядел гораздо младше своих пятидесяти трех лет. И в глазах его горел бесовский огонек.
Потом представились улыбающиеся до ушей китайцы. Суровый и целеустремленный немец. Казалось, находящийся в нирване индус. По военному подтянутые, даром, что с Академии наук, русские. Жеманный француз.
Пришло время заявить о себе экипажу. Врач. Техники. Пилоты. Многие из них мне были давно знакомы. А некоторые даже слишком хорошо знакомы.
Напоследок слово предоставили руководству нашего мероприятия. Не став повторяться о целях экспедиции, в своем выступлении я проинформировал, что по вопросам реальных действий, связанных с Контактом, принимаю решения лично. Точнее, единолично. Хотя всегда готов прислушаться ко всем мнениям.
По залу прошел ропот неудовольствия. Мои авторитарные замашки пришлись политикам явно не по вкусу. Ну, это они еще не слышали капитана нашего космического судна Железнякова по прозвищу «Железный дровосек».
Плечистый, рослый и блондинистый капитан весьма походил на египетского сфинкса непробиваемым спокойствием и невозмутимостью. Он критически обвел взглядом своих подопечных. И размеренным голосом интеллектуального автомата для продажи газировки выдал:
— Я понимаю, что пассажиры занимают ключевые позиции в своих странах и даже на мировой арене. Но прошу вас вовремя осознать простую истину. На корабле Священное писание — это корабельный устав и соответствующие инструкции. А пророк их — капитан. Кто это не поймет — прошу не обижаться.
Все как-то аж съежились. «Железный дровосек» походил на танк, нацеленный на неукоснительное выполнение боевой задачи и готовый втоптать в грунт всех, кто будет этому противодействовать.
— Это неслыханно! — нарушил тишину английский высокородный лорд. — Я через мировое сообщество и ОСН потребую назначения другого капитана!
«Железный дровосек» даже не удостоил его своим взглядом.
А я все продолжал внимательно рассматривать присутствующих. И думы у меня были не слишком радужные.
Среди вот этих людей затаился враг. Матерый и опытный. Значит, один из этих людей однажды нанесет нам удар. Точный, эффективный, в самый подходящий для него момент. Кто он? И на кого я могу положиться?
Положиться полностью я мог только на четверых сотрудников безопасности, притворяющихся в экипаже техниками и врачами, впрочем, таковыми и являвшимися. И мое доверие к ним вовсе не из-за их тайной принадлежности к Наркомату госохраны. А потому, что они, прежде всего, были группой Волхва и опытными сотрудниками «Фрактала». А за всю историю нашей организации в ней не было ни одной успешной попытки противника по перевербовке или внедрению.
Эх, мои попутчики. Кто же из вас Доппельгангер?
Ладно, разберемся… Или он разберется с нами…
Глава 13
Со свистом, наполнившим салон, орбитальный лайнер «Стриж», немножко пузатый и неуклюжий, с выступающими воздухозаборниками прямоточного двигателя, стал выруливать на взлетную полосу.
Пассажирский салон был как в обычном самолете. С иллюминаторами, креслами, правда, более просторными и хитрыми, антиперегрузочные, чтобы не переломало кости на взлете. Летели в нем пять членов экипажа «Афанасия Никитина» — остальные уже были на борту, и десять пассажиров. У последних, к их неудовольствию, все личные вещи, включая одежду, забрали перед отлетом, и теперь они красовались в единообразной форме Астрофлота с яркими синими полосками на рукаве, означающими «пассажир».