— Что еще? — напрягся я, чувствуя, что сейчас мне преподнесут главное.
— Артефакт этот. Я уверен, что это не просто инопланетная технология. Тут гораздо хуже.
— Что еще хуже?
— Это технология Изнанки! — торжественно объявил Волхв.
Тут мне как-то совсем подурнело…
Глава 31
Улей шумел. Ему хотелось шуметь. Его слишком утомил размеренный полет. Требовалось побуянить и покачать права.
Политики — народ капризный. Так что зудеть они будут долго, обещая кары небесные за то, что потревожили их драгоценный покой. Но зудеть было бесполезно. Эта тревога вполне соответствует корабельному расписанию. Учения они и есть учения. Необходимая сторона космического полета.
Австралийка все долдонила про капитана:
— Будет мусор собирать. Сложнее лопаты ему ничего не доверят!
Лорд, на время оторвавшись от мемуаров, строчил очередную гневную петицию в СОН, предлагая отдать под суд капитана и его клику.
А вот кто был вполне удовлетворен представлением, так это нобелевский лауреат. Встретив в коридоре капитана, он долго тряс его руку:
— Я преклоняюсь перед вами, мистер Железняков! Это была отличная шутка! Как же мастерски вы расшевелили этих тупоголовых спесивцев!
— Вы меня переоцениваете, — слабо улыбался капитан. — Я всего лишь преследовал учебные цели.
— Зато какой результат! Как же визжала эта сумасшедшая Друзилла!
На очередном собрании в салоне лорд Ховард представил на суд общественности свой труд в жанре «бытовая кляуза». Он стоял в центре помещения и читал с драматическим выражением, как, наверное, в театральной школьной постановке зачитывал Шекспира «Быть или не быть».
Когда он дошел до абзаца «Тем самым совершено надругательство над лучшими людьми Земли», нобелевский лауреат не выдержал и расхохотался в голос.
— Что вас так развеселило? Описание понесенных нами унижений? — внимательно посмотрел лорд на астрофизика.
— Про лучших людей, — отсмеявшись, произнес нобелевский лауреат. — Вы это серьезно?
— Ведущие политики Земли. Ведущие ученые. Этого вам мало? — насупился лорд.
— Ведущие мыслители! — все не мог успокоиться лауреат. — Вы полагаете, это про нашу добрую кампанию? Ой, дайте вытереть слезы!
— Ну не про всю компанию, конечно, — едко ввернул лорд. — Думаю, это не про приглянувшихся нобелевскому комитету астрофизиков, впоследствии снискавших всемирную славу исключительно своим мракобесием!
Лорд хотел уязвить Бартона, но вызвал у него новый приступ смеха. Казалось, нобелевский лауреат сейчас лопнет.
Доктор Бартон получил Нобелевку за прорывные исследования гравитационных аномалий в Галактиках. А потом ударился в ересь. Так, используя заковыристые математические модели, он доказывал, что Разум — такая же сила природы, как и гравитация, имеет своего носителя, который служит базой развития Вселенной. За что научной общественностью был предан анафеме, получил звание заслуженного сумасброда и фантазера. А его формулы, подтверждающие новую концепцию, были низведены в ранг шаманских заклинаний.
Интересно, запишут его в пророки, когда выяснится, что в основном он прав? Во всяком случае, чужики мне упорно долдонили то же самое. Но пророков нет в Отечестве своем, да и в других Отечествах не густо.
— Если вы про мою теорию Разумного Вселенского императива, — кончив смеяться, произнес лауреат. — То нападки на нее служат ее лучшим подтверждением.
— Это почему? — спросил сбитый с пафосной волны лорд.
— Они наглядно демонстрируют, что материя вторична. А первична неотесанная тупость!
— Вы хотите оскорбить нас? — нахмурился Ховард, сделав движение, будто хотел нащупать эфес шпаги на поясе.
— Я? Вас? — удивился лауреат. — Я хочу высказать вам восхищение. Как лучшему человеку Земли. Как мыслителю. Руководитель Института контакта — такая ноша не для каждого.
— Поспешу согласиться, — угрюмо произнес лорд.
— Особенно не для вашей английской аристократии, которая всегда славилась невежеством. Членов ваших королевских семей столетиями учили только этикету, буковкам и складыванию чисел до десяти.
— Это плебеи должны учиться! Нам и так дано Господом все! — выдал вконец запутавшийся лорд.
Он выпучил глаза, которые налились кровью, и я испугался, что он сейчас ринется на астрофизика, подобно быку на тореадора.
И тут я сделал добрый жест — помог страждущему, а заодно разрядил обстановку. Приложив ладонь к раздаточному автомату, произнес:
— Виски. Безо льда.