Справа висел наполовину срезанный линией терминатора дымно-синий Уран. До него четыре сотни тысяч километров, но поскольку он огромен, то и отсюда смотрелся очень внушительно, занимая приличный кусок неба. Слева же — Титания.
А на фоне Урана чернела масса Треугольника.
Ни капитан, ни члены экипажа не знали, как технически будет осуществляться переход на звездолет. Пристыковка? Переход через открытый космос? Но я знал больше. И примерно представлял, что произойдет сейчас.
Шлюпка неторопливо приблизилась к звездолету на расстояние где-то в пару сотен метров, следуя по направлению, определяемому жестяным голосом, доносившемся из динамика. Это чужики корректировали наш курс.
Ну, конечно же! Вот и он — конус зеленого луча. Так хорошо знакомого мне, что аж ностальгия проснулась по «Квантовому переходу» и нашей сумасшедшей скачке через пространства.
Мои соратники, понятно, на такое взирали ошалело. Обрезанный, как дубинка, луч зеленого света, шарящий вокруг корабля, все ближе подбирался к нам и пугал до икоты.
— О, мадонна! — когда конус был уже в считанных метрах от шлюпки, воскликнул итальянец и зажмурился.
Ничего особенного не произошло. Просто рубка озарилась зеленым светом. Казалось, каждый предмет приобрел собственное внутреннее свечение. Какое-то все было призрачное и неестественное, по-настоящему из иного мира.
Дальше последовало указание чужика по радио:
— Выходите в пустоту и идите по лучу.
Соратники уставились на меня с немым вопросом.
— Ну что, пойдем, поплещемся за бортом! — я нажал на кнопку атмосферного выравнивания, так что воздух высосало из кабины. А потом ударил по рычагу открывания колпака. — За мной!
Мягко оттолкнувшись, я медленно взмыл над шлюпкой.
Пробормотав что-то о своей нелегкой жизни, за мной последовал Ламберто. А за ним молчаливый главный инженер.
Как и ожидалось, зеленый луч начал притягивать нас к звездолету. Прямо к его днищу, где был уже открыт для нас проем люка.
Потом был знакомый мне тамбур. И рубка корабля — тоже знакомая. Прозрачная полностью и открытая всему космосу. Был здесь и пилот, уронивший руки в кисель блока управления. И штурман. Все очень похожие не тех, с кем я колесил по Галактике. А, может, те и есть.
И капитан, он же Возничий Колесницы, стоял перед нами.
Мы выстроились в ряд, как солдаты на построении перед старшиной. И Возничий, уставившись на меня немигающим взглядом, вдруг вместо «здрассьте» произнес:
— Твой код…
А дальше пошло какое-то чириканье. Меня будто тисками стиснуло, в голове помутилось. И вскоре я уже не соображал, кто такой и где нахожусь.
Неожиданно обруч, сдавивший голову, пропал. Я вернул себе способность мыслить. И в моем сознании четко прозвучало:
— Контакт установлен.
Ну, вот и вернулось что-то знакомое. Телепатическое общение. Мне теперь даже рот разевать не обязательно. Былые навыки и дисциплина мысли — все это при мне. Красота!
А Возничий продолжил, обращаясь ко мне:
— Добро пожаловать на борт моего корабля, помнящий…
Глава 41
Из пола рубки выросли широкие и удобные кресла. В свое время я привык к ним и помнил, что они всегда выберут самое удобную форму и упругость для тела. С видимым удовольствием развалился и откинул стекло шлема.
Не обращая особого внимания на других, сидевший напротив Возничий смотрел на меня своими черными, без зрачков, миндалевидными глазами, ведя мысленный разговор.
— Ты ведь видел таких, как мы? — спросил он.
— Да, — не стал я упираться.
— Ты имеешь память. Видел их в прошлых воплощениях?
— Точно. И те встречи не доставили мне радости, — усмехнулся я горько. — Там была агрессия, покорение и насилие над свободой разумного.
— Параллельные реальности были, есть и будут одной из самых больших загадок, — отчеканил Возничий. — Насколько мы знаем, разумные в них могут сильно отличаться от своих дубликатов. Это относится и к цивилизациям. Мы не приемлем того, что ты говоришь. Наша цель — Гармония. Развитие. Свобода. Сотрудничество.
Тут меня как электроразрядом прошило. Спустилась откуда-то сверху железная уверенность — а ведь он не врет. И, значит, Контакт — это и правда не коварная ловушка и не фатальная ошибка. Это единственно верный выбор человечества. И после этого как-то сразу спокойнее стало на душе. Ушла главная тревога.
— Для вас тамошних Свобода и Сотрудничество пустой звук, — заметил я.
— Так и должно быть. Кто-то идет вверх. Кто-то катится вниз. Кто-то делает все, чтобы не трогаться с места. Те, с которыми ты общался, они какие?