Вертолетный гул стих, и, накладываясь на изображение, зазвучал мерный дикторский голос:
«Внимание! Мы прерываем нашу передачу для экстренного сообщения. Сегодня около тринадцати часов на одной из дорог Дементьевского леса вблизи поселка Коробышево произошла серьезная авария. Потеряв управление, машина марки «Газель» врезалась в столб линии электропередачи. Провод высокого напряжения упал на кузов «Газели», вследствие чего водитель и его пассажир погибли.
Милицией области разыскиваются двое лыжников, в момент аварии находившихся в непосредственной близости от места происшествия. Есть подозрение, что они намеренно устроили аварию и похитили из машины крупную сумму денег.
В настоящее время в городе проводится операция «Перехват». Задействован весь личный состав областной милиции. Отменены отпуска и увольнительные. Проверяются все автомашины, составляется фоторобот подозреваемых. За любую информацию, которая поможет пролить свет на это происшествие, будет выплачено вознаграждение.
Начальник милиции области полковник Голопуп сделал по этому поводу заявление».
Катя пораженно повернулась к Федору:
– Ты слышал? Ищут только двоих: тебя и меня!
– Угу! – подтвердил тот. – А ведь был еще Пузиков. Но, видимо, его лыжню приняли за старую. И потом, он же не приближался к машине.
– Почему не приближался? Приближался. Он тоже видел замороженных.
– Метров с пяти, не меньше.
– А потом он сразу кинулся в лес, так что со стороны похоже было, что он вообще не останавливался, – деловито предположила Туркина.
– Мне кажется, они про Пузикова знают, только скрывают это зачем-то, – сказал Федор.
Телевизионный экран моргнул, и на нем появилось широкое, в оспинах лицо Голопупа. Полковник хмуро смотрел в камеру. Его голос звучал низко, глухо, как из бочки:
– Я обращаюсь к замешанным в этом преступлении. На ваше задержание брошены все силы милиции и ФСБ области. На месте работает следственная бригада, которой удалось собрать ряд вещественных доказательств, ограничивающий круг подозреваемых. Предлагаю вам немедленно отдаться в руки правосудия и вернуть похищенное. Обещаю, это значительно облегчит ваше наказание. В противном случае мы сделаем с вами то же, что сделали с…
Внезапно лицо полковника скривилось, как от сильной боли, и, покачнувшись, он сдавил руками виски. Камера растерянно дрогнула в руках у оператора. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем снимавший опомнился и дал панораму леса.
– Ты видел? Что с ним? Почему он схватился за голову? – крикнула Катя.
– А я почем знаю? – буркнул Федор. – Заврался потому что, вот у него башка и затрещала… Ты слышала, Туркина, что за чушь они несут? Якобы мы подстроили аварию и украли какие-то деньги! При чем тут авария? Ты видела хоть один электрический столб? Там на полкилометра никакого электричества и в помине нет! Тогда почему они утверждают, что столб был? Все это очень подозрительно. Не сходятся концы с концами.
– Это же ложь, ложь! – горячо воскликнула Катя. – Надо объяснить! Доказать, что мы тут ни при чем!
– Ага, докажешь ты им, что ты не валенок! Они и сами все знают, только возводят на нас поклеп. Ждут, пока мы возмутимся и явимся им объяснять, а сами нас – цап и за семь замков! Ну уж фигушки, не получат они теперь своего диска! Врать надо меньше! – Макаров упрямо прищурился.
Недоверчивое отношение к милиции поселилось в нем года два назад, когда один из его приятелей разбил снежком стекло в доме на третьем этаже. Приятель убежал, а Федор замешкался.
Выскочивший хозяин квартиры схватил его и, не слушая объяснений, сдал в милицию. В милиции на Макарова, долго не разбираясь, свалили чуть ли не половину разбитых стекол района, а заодно подожженную телефонную будку и расколотый камнем фонарь. Короче, неприятность была страшнейшая. Федора поставили на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних, а родителей заставили платить за стекло. К чести Федора нужно добавить, что, несмотря ни на что, он не выдал бросившего снежок приятеля, что главным образом и разозлило инспекторов.
– Тебе не кажется, что он ведет себя как-то странно? – спросила вдруг Туркина.
– Кто он?
– Ну этот… Голо… Голопуз.
– Ты хотела сказать – Голопуп.
– Неважно. Все равно он странный. Ты видел, как он двигается и как говорит? Голос звучит как у робота, и походка тоже… И потом этот внезапный приступ. Как будто он сказал что-то лишнее, а у него за это раз – и отключили рубильник. Подозрительно мне все это, ох как подозрительно, – пробормотала Катя.
– А по мне, так ничего нет в нем странного. Псих он, вот и все, – нахмурился Федор.
Катя уткнулась лбом в стекло.
– Как ты думаешь, может, нам пойти в милицию и все объяснить? – спросила она.
– Объяснишь ты им! Придешь, а они тебя за ушко и на солнышко! Ну уж нет! Так я им теперь и отдал диск! Мечтай, Вася, жуй опилки! – упрямо заявил Макаров. – Со мной по-хорошему, и я по-хорошему, а когда меня за дурака держат…