Впереди пробежала девушка в красном беретике, огляделась, переводя дыхание.
- Ой, ребята, даже свободные места есть!
Места были возле Ступаля. Две студентки тотчас заняли их, а парни, чтоб не разбивать компании, устроились тут же на чемоданах и рюкзаках.
- Ну что же, - сказала, девушка в берете, - теперь поедим, физики, да?
- Поедим-поедим! - раздалось в ответ. - Гриша, не зажимай колбасу.
Но Гриша уже извлек из чемодана кус полтавской и всем своим видом показывал, что не зажимает, а напротив, оскорблен даже таким предположением.
- Ребята, ножик! - потребовала рыженькая студентка.
Студенты полезли по карманам, но проворнее всех оказался парень в капитанской фуражке. Он поднялся, подал ножик и предупредил:
- Осторожно. Сегодня точил.
Трапеза быстро была окончена, у студентов начался оживленный свой разговор. Заспорили о некой Тане Наземцевой, сбежавшей "с картошки", и Пришли к выводу, что она стоит за слишком бережное к себе отношение. Вспомнили о семинаре по вакууму, где некий Михей "дал прикурить" самому профессору Кольцову.
Девушка в берете сказала:
- Да, ребята, а что теперь Кольцов будет говорить на кафедре про третий курс?
Компания рассмеялась, а смуглый рослый студент воскликнул:
- При чем же тут третий?
Девушка в берете подхватила:
- И верно! Четвертый!.. Подумать только - мы уже четвертый курс.
Парни и девушки глубоко, серьезно вздохнули, умолкнув на минуту.
Ступаль ощущал к студентам почти отеческое чувство с оттенком, правда, легкой снисходительности. Он подумал, что они уже, возможно, читали его статью в "Неделе", и ему хотелось, чтоб они заговорили о ней.
- Ладно, люди, - сказал, прерывая молчание, смуглый. - А кто что думает об эксперименте. У Голикова... По-моему, тут перспектива.
- Лопух твой Голиков, - сразу отозвался маленький брюнет с умным и острым взглядом. - Я ему вот на столько не верю. Пытается доказать то, что уже доказано...
- Да дело не в том, что доказано, - возразил смуглый, - а в том, что Штейнберг работал на приборах огромной точности. А Голиков с чем экспериментирует?
- Вот теперь-то мне ясно, что ничего вы, ребята, не поняли. - Рыженькая девушка обвела всех торжествующим взглядом. - Голиков рассчитал время жизни частиц чисто теоретически. А приборы ему были нужны только, чтоб зарегистрировать наличие...
Студенты заспорили еще жарче, перебивая друг друга.
- Все это ерунда, - говорил маленький брюнет. - Самое важное сейчас Алексеев со своей время-динамической теорией. Вот. Докажет, что световой луч обладает реактивной отдачей, и будет обоснована возможность движения по вектору времени. А это косвенно подтверждается теорией кривозамкнутого пространства. Тогда и получится, как в фантастических рассказах, - они к нам из будущего, а мы к ним...
Ближайшие к студентам пассажиры слушали этот разговор, улыбались, когда студенты смеялись, серьезнели, когда те говорили о серьезном. Хотя старуха с батонами, парень в капитанке и сидевшие на соседней скамье железнодорожники не понимали научной сути спора, на их лицах было благожелательное и даже чуть растроганное выражение.
Ступаль сначала попытался проникнуть в предмет дискуссии, но это оказалось ему не по силам. Когда же студенты заговорили о путешествиях по времени, он опять ощутил превосходство над ними. Ему была смешна горячность спорящих, поскольку он твердо знал, что передвижение во времени невозможно и никогда не станет возможным...
Вовне, на воле, между тем темнело. Состав замедлил ход, приближаясь к полустанку. За окном мелькнула кабинка "МАЗа" с шофером, закурившим в ожидании, когда поднимется шлагбаум. Потом электричка остановилась. На платформе стояли девушка с большой белой собакой и поодаль молодая женщина, держащая за руку мальчика лет трех. У того в руке был красный воздушный шарик на ниточке. Собака прыгала, играя, вдруг вырвала поводок и метнулась к мальчику. Тот, испугавшись, выпустил из руки свой шар и заплакал.
Ступаль глянул на все это мельком, потом он раскрыл рот, намереваясь вмешаться и спор студентов и объяснить, в чем именно они неправы.
И вдруг...
И вдруг он почувствовал, что у него каменеют пальцы ног. Глаза его сами собой закрылись. Сделалось темно. Окаменение решительно поднялось до груди, захватило плечи, руки. Он попытался крикнуть, по не мог. Какие-то серебряные круги вертелись перед глазами. Ему показалось, будто он с бешеной быстротой летит куда-то. Так скоро, что все его тело, уже окаменевшее, рассыпается на мельчайшие кусочки, в пыль.
Это мучительное состояние длилось довольно долго. Затем Ступаль ощутил, что тело его опять есть, и понял, что уже не сидит, а лежит на чем-то твердом.
Его немного подташнивало. Руки и ноги были противно слабыми. Он открыл глаза.
Над ним было синее небо. Не вечер, как в поезде, а ясный, сияющий день. Какие-то голоса переговаривались возле него. Было свежо и тепло вместе с тем, как после грозы.
Голоса спорили. Сначала Ступалю показалось, что это не русский язык, потом он начал разбирать отдельные слова и понял, что русский. Но чем-то отличающийся.
Мужской голос сказал:
- Конечно, это не тот. Мы ошиблись.
- Не так уж важно, что не тот, - возразила девушка рядом.
- Не тот, не тот, - сказал кто-то третий. - Такой нам ничего не расскажет и не объяснит. С самого начала установка была неправильной. То есть и с ним, конечно, интересно было бы познакомиться, но сейчас задача другая.
Вторгся девичий голос:
- Тише вы! Он уже может слышать... Даже не знаю, что теперь делать.
- Во всяком случае, надо его снять... Карио!
- Да! - откликнулись издалека.
- Выключи. Он приходит в себя.
Ощущение тошноты стало исчезать у Ступали. Он глубоко вдохнул и пошевелился.
Загорелая рука протянулась над его головой, отодвинула нависающую черную трубку.
- Давайте расходиться и будем готовить поле для отправки.
Ступаль приподнялся на локтях, сел на своем твердом ложе и недоверчиво огляделся.