Как кто-то сможет найти ее здесь?
Однако когда она повернулась к лачуге, вопрос иссяк.
Это не было замком, но на месте лачуги появился огромный прекрасный дом небесного цвета. Он был высоким, с большими белыми колоннами, поддерживающими крышу, с массивными ступенями перед парадным входом. Большие прозрачные окна отражали пляж, начиная с просторного застекленного балкона на втором этаже. Гермиона приоткрыла рот в удивлении, хоть и знала о возможностях магии.
— Пароль: Джиневра. Расскажешь хоть кому-нибудь, и твой язык обернется в змею и уползет сквозь твои прелестные маленькие зубки, — проинформировала ее ведьма, забавляясь и игнорируя гримасу отвращения Гермионы.
Когда они поднялись по лестнице и подошли к двери, Беллатрикс склонилась к замочной скважине и быстро пробормотала пароль; девушка расслышала характерный щелчок открывшейся двери.
— Грязнокровки вперед, — издевалась над ней Беллатрикс, указывая направление палочкой. — Запомни эти слова, ведь они будут последней милостью, которую ты услышишь.
Одолев дурацкое желание выцарапать ей глаза, Гермиона стиснула зубы и решительно открыла двери ее новой клетки.
В момент, когда она переступила порог дома, боль пронзила ее позвоночник, словно молния, и парализовала ее, достигнув головы. Она вырубилась еще до того, как рухнула на пол.
***
Гермиона очнулась в том же месте, где потеряла сознание. Она зашипела и поерзала, усевшись на пол, когда ее тело отозвалось болью, протестуя против таких резких движений. Она осмотрелась и поняла, что находилась в тускло освещенном фойе. Она нервничала, но на большее сил не хватало, только не после всех тех событий. Гриффиндорка задалась вопросом, сколько же она пролежала здесь без сознания, и поняла, что совсем недолго, ведь ее одежда еще не успела просохнуть. Под ней даже растеклась небольшая лужица на прекрасном паркете.
Вот так.
Беллатрикс не переживала на ее счет, либо же дом был защищен какими-то особыми защитными чарами, в любом случае, ведьма оставила ее мерзнуть на полу.
Мило.
Ненавижу ее. Ненавижу, ненавижу, ненавижу, думала Гермиона, изо всех сил стараясь подняться на ноги, держась руками за голову.
Глаз, по которому Беллатрикс врезала со всех своих сил, гневно пульсировал, и она почти не могла видеть им. Голова кружилась, а желудок требовал еды. Она была измучена и совсем неуверенна в том, что именно должна делать без Беллатрикс, вечно снующей вокруг нее, указывающей ей место и награждающей каждый дюйм ее тела новыми синяками и порезами.
Или без Беллатрикс, приказывающей ей.
Сколько времени прошло со сражения в Хогвартсе? Когда она в последний раз спала, или даже ела? Гермиона не помнила. Все казалось таким далеким.
Она решила рискнуть и пройти глубже в дом, несмотря на свои предположения о расставленных кругом ловушках, потому что дальнейшее пребывание в фойе не даст ей ровным счетом ничего. Она прошла в уютную просторную гостиную, на полу которой располагался превосходный ковер, коричневая кожаная мебель и многоярусные книжные полки в самих стенах, будто книжные шкафы. Тут был и весело полыхающий камин; вся эта картина не вписывалась в представлении Гермионы о вкусах Беллатрикс Лестрейндж.
Где же гробы со змеями и раскиданные повсюду головы обезглавленных домовых эльфов? И почему это место называлось Черным замком? Это было самое неподходящее название для него.
За гостиной располагалась просторная, окрашенная в теплый желтый цвет кухня. И там же на столе стояла тарелка с объедками.
Беллатрикс.
По каким-то непонятным причинам теплота дома пугала Гермиону больше, чем все ужасы, которые она представляла себе увидеть здесь. И она никогда бы и не подумала, что отсутствие Беллатрикс в комнате будет настораживать ее куда больше, чем присутствие.
До нее донеслись звуки из глубины дома. Справа от нее находилась лестница, ведущая на второй этаж. Гриффиндорка задумалась было о побеге прямо через центральный вход, но здравый смысл подозрительно знакомым язвительным голосом сообщил ей, что ведьма наверняка предусмотрела такое развитие событий.
Она даже не была уверена в том, находились ли они на острове посреди океана, или же еще где-нибудь. Не было никаких сомнений, что на всю территорию этого острова были наложены антиаппарационные чары, и даже если бы у нее была палочка, от нее не было бы никакого толку. Она не переставала думать об этом, но такие раздумья ни к чему не привели.
Нет, она сбежит позже. Сейчас же ей нужно где-нибудь прилечь и отдохнуть, не боясь быть разбуженной палочкой Беллатрикс.
Сомнительная идея, подумала она и начала подниматься по лестнице. Чтобы избавиться от своего страха, нужно встретиться с ним лицом к лицу. Или на подобии этого. Не важно. Ее голова все еще раскалывалась. Своим ударом Беллатрикс почти свела на нет все усилия своей сестры.
Она, в конце концов, убьет меня, планирует она это, или нет, шептал предательский голос на краю ее сознания.
Гермиона проигнорировала.
Ее подъем по лестнице с каждым шагом сопровождался противным скрипом половиц, заставляя ее морщиться от каждого звука. Окончательно поднявшись, она глянула прямо в темный коридор. Потом она осмотрелась и заметила комнаты справа и слева от нее, и комнату в самом конце коридора. Звуки доносились из комнаты, что была правее, она же и была единственным источником света, хоть как-то освещавшим проход.
Как можно тише, Гермиона подошла к двери оживленной комнаты. Она дрожала от холода, здесь было гораздо холоднее, чем в гостиной у камина.
— Миссис Лестрейндж? — прошептала она ослабевшим голоском и сразу же прочистила горло, преодолевая накатывающий страх. Она осторожно приоткрыла дверь, готовая сразу отскочить, если ее встретят проклятьем, но ничего не произошло.
Смелее. Будь храбрее…
Устав от своей слабости, Гермиона просто зашла внутрь, ожидая чего угодно.
Комната была великолепной. Она была гораздо больше, чем казалась снаружи. Раздвижные стеклянные двери балкона были раздвинуты, открывая прекраснейший вид на весь пляж, заставляя Гермиону перехватить дыхание. Было видно, как волны бушевали вдали.
Комнату наполняли запахи дождя и ладана. Помещение украшали картины, у левой стены стояла кровать королевских размеров, застеленная зелеными шелковыми простынями и черным пуховым одеялом. А над тумбой из темного дуба у дальней стенки весело большое зеркало, на этой же тумбе дымилась палочка ладана, распространяя свой запах по всей комнате.
Посмотрев в зеркало, Гермиона замерла при виде себя.
Она выглядела… Ужасно.
Ее волосы были запутанные и склоченные, все было гораздо хуже, чем в ее первый год в Хогвартсе. Ее глаз распух так, что им она почти не видела. Были ожоги, порезы и ушибы по всему телу. Ее рубашка еле держалась на ней, и джинсы были изорваны на коленях. Вдоль ее правой голени тянулся уродливый порез, ту же ногу венчали огромные красные кровоподтеки.
Гермиона коснулась лица, слегка всхлипывая и наблюдая, как слезы капают вниз. Она даже не осознавала того, что плачет.
Каким образом я все еще жива? Интересовалась она. Не задумываясь, она подошла к зеркалу и коснулась его. Кончики ее пальцев встретили свое отражение. Беллатрикс сделала с ней это.
Как я собираюсь терпеть это дальше?
Она вздрогнула, когда услышала скрип справа от нее. Там была плотно закрытая дверь, которую она сразу не заметила. Что-то умолкло; шум прекратился.
Гермионе понадобилась минута, чтобы понять, что именно могло издавать эти звуки.
Душ. Беллатрикс принимала душ.
Поэтому она оставила меня мерзнуть на полу; перекусила, а потом пришла сюда, чтобы принять хороший, горячий, расслабляющий душ после того, как мучила меня до полусмерти. Прекрасно. Невероятно.
Гермиона разрывалась между отвращением и тревогой. Должна ли она остаться и подождать, или уйти, не побеспокоив Беллатрикс? Или встретиться с ней здесь? Она не знала. Она оказалась в западне, замерев в нерешительности. Она простояла здесь целые минуты, споря в голове. Конечно же, Беллатрикс будет ждать вечно… Гермиону снова охватывала паника.