— Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, — зашипела Беллатрикс. Гермиона тут же дернулась назад, ожидая новой пощечины, но, к счастью, она не последовала.
Может быть, Беллатрикс слишком устала для новых пыток. Если только женщина вообще была способна быть не в форме для подобных занятий.
Сомневаюсь. Лучше постараться не провоцировать ее.
— Было намного лучше, когда ты начинала вести себя как хорошая маленькая грязнокровка, — продолжила Беллатрикс в снисходительном тоне. — Вот как это работает, малышка. Все очень просто: ты делаешь то, о чем мы говорили, и не суешь свой нос в чужие дела, и вообще не трогаешь ничего в этом доме… — Гермиона покраснела, пойманная с поличным, когда Беллатрикс схватила свой дневник и начала размахивать им прямо перед лицом, а потом бросила его через всю комнату прямо на кровать.
— И я не стану калечить тебя. Ну, сильно, — добавила женщина в конце, и Гермиона все поняла.
Беллатрикс была права. Она не могла вынести постоянные продолжительные пытки.
— Я не могу все время делать тебе больно, и убить тоже не могу, по крайней мере, на данный момент, даже если ты и заслужила это. Ты заслужила всю эту боль, ты ведь знаешь об этом? — Беллатрикс сомкнула руки вокруг ее шеи, и Гермиона захрипела, угрозы ведьмы вынуждали ее не согласиться.
Это было слишком для гордости Гермионы. Она стиснула зубы, до того как она могла бы сказать что-то ненужное, но Беллатрикс сразу заметила это. Она ничего не упускала, что странно для такой безумной женщины. Ни одна реакция Гермионы не ускользала от чертовски внимательной Пожирательницы.
— Ты заслужила. Ты заслуживаешь, — зарычала Беллатрикс в ответ на ее несогласие, и, Боже, их лица снова были так близко, что их дыхание смешалось (у Гермионы, правда, хрипы). — Ты заслуживаешь смерти за все, что ты сделала, грязнокровка. Ты убила…
Ее хватка усилилась, и Гермиона уже не могла дышать. Она убрала свои руки с кресла и вцепилась ими в запястья Беллатрикс, задыхаясь. Эта женщина абсолютно не управляла своей яростью, от спокойствия и расчетливости в один миг все превращалось в неконтролируемую злость.
— Мой Господин. Величайший человек, когда-либо существовавший! Ты, жалкое отродье, каким-то образом свергнувшее самого могущественного волшебника всех времен и лишившее меня всего… Ты заслуживаешь страданий. Ты заслуживаешь смерти!
Гермиона не могла ничего сделать, только вцепиться в руки Беллатрикс еще сильнее, ее горло было пережато, и она просто вытаращилась прямо в черные глаза напротив, в эти безумные глаза. Капля скатилась вниз по лицу Беллатрикс, и было совсем не ясно, слеза ли это. Была ли она вообще способна на слезы? Мокрые волосы коснулись щек Гермионы, когда Беллатрикс склонилась над ней еще больше, удерживая хватку.
Нет. Я не заслуживаю этого!
Она пыталась сфокусироваться на этом, когда буквально ощущала настоящее удушье, но это было невозможно, и Беллатрикс заставляла поверить во все ужасное, о чем говорила.
— Я должна убить тебя за это прямо сейчас, выдушить из тебя жизнь и покончить со всем этим, взять все у той, что отняла все у меня! И я бы, Боже, я должна… — прорычала Беллатрикс, безжалостно лишая ее жизни в течение этого долгого, ужасного момента.
Гермиона ощутила панику, когда начала проваливаться в темноту.
Она убьет меня за него. Она убьет, и ничто не остановит ее, если она сама не сделает этого.
Но с каких это пор Беллатрикс отказывает себе в своих желаниях?
Однако Беллатрикс не довела дело до конца, оттолкнув Гермиону в кресло, отпустив шею.
Гермиона вдыхала воздух словно рыба, выброшенная на берег, давясь и хватаясь за горло. Она не посмела отвести взгляд от глаз Беллатрикс, опасаясь, что этим может подстегнуть ту закончить начатое. Вероятно, женщина никогда не была более опасной, чем когда речь заходила о Волан-де-Морте.
— Но я не буду… Не сейчас. Ради Нарциссы и Драко, только поэтому. Знай, что если бы это не было им нужно, ты была бы уже трупом, грязнокровка… И я тоже. Так что сейчас мы поиграем в игру, очень простую, где ты исполняешь все, о чем мы говорили, и ты страдаешь совсем немного, пока я буду решать, что, черт возьми, делать с твоей бесполезной жизнью. Надейся, что я определюсь до того, как твой мозг перестанет поддаваться ремонту и не слетит с катушек окончательно. И я не убью тебя с концами, — рассуждала Беллатрикс твердо, возвращаясь к спокойному тону и усаживаясь обратно на гриффиндорские колени, будто секундами ранее совсем не пыталась ее убить, в то время как Гермиона давилась воздухом и кашляла.
Неважно, о чем говорила Беллатрикс, Гермиона не верила, что та оставит ее в живых. Это придало ей больше уверенности в правильности ее побега, до того как случится ее смерть, до того момента, когда уже будет поздно.
Когда она смотрела этим взглядом, словно ураган бушевал внутри, когда она думала о своем утраченном Господине, Гермиона получала новую порцию боли. Это единственное имело значение, после попытки ее убийства. Каждый раз, когда это происходило, Беллатрикс все больше погружалась в свое безумие, в свое необъятное горе.
Как может такой человек как Волан-де-Морт заставить такую женщину как Беллатрикс убиваться за ним? Может быть, она была влюблена в него. Может, это был единственный человек, которому она могла посвятить свою любовь.
В любом случае, Гермиона ни в чем не была уверена.
Было что-то маниакальное в горе Беллатрикс, словно наркоман утративший заветную дозу.
Что бы это ни было, опасность все же была. Она опасна и совершенно непредсказуема.
Я должна бежать от нее, подумала Гермиона не первый и, очевидно, не в последний раз.
— Все обсудили, малышка? — промурлыкала Беллатрикс и ущипнула Гермиону за щеку, издевательски усмехаясь, наблюдая, как девочка старается поглубже вдохнуть.
Гермиона оттолкнула ее руку, инстинктивно попытавшись оттолкнуть и Беллатрикс, и ухватиться за что-то, ища опору. Ее попытки увенчались столкновением ее рук с грудью ведьмы, беспокойно скользнув по чистой, свежей коже.
Формы у Пожирательницы оказались плавными и мягкими. Гермиона ощутила сердцебиение (у нее все же было сердце) под своей рукой, в разительном контрасте с ее биением, которое она прочувствовала во время удушья.
Что… Ох, нет, нет, нет…
Гермиона отдернула руку сразу же, как осознала, что именно произошло, и посмотрела на Беллатрикс в страхе, ожидая яростного наказания для того, кто осмелился прикоснуться к Пожирательнице.
Непредсказуема. Совершенно непредсказуема.
— Что такое, грязнокровка? — потребовала она, уверенно восседая на коленях Гермионы и держась за ручки кресла с обеих сторон.
Халат развевался под ветром, дующего с балкона, и Гермиона посмотрела вниз на…
Черт.
Она дернула головой назад и стремительно покраснела. Как, черт возьми, Беллатрикс может угрожать ей лишить ее жизни, при этом будучи почти голой?
Гермиона внезапно окончательно осознала, кто именно полуголый восседал у нее на коленях. Она ощутила покалывание в ладони, которой коснулась ведьмы.
Женщина была абсолютно невменяемой.
— Что это с тобой? Уверена, ты не должна грохнуться от нескольких небольших похлопываний, я сегодня делала с тобой вещи и похуже, — Беллатрикс склонила голову набок и нахмурила брови.
Гермиона избегала ее взгляда, отчаянно краснея.
Надеюсь, она отвалит от меня! Подумала она яростно и почти выпрыгнула из кресла, когда Беллатрикс зажала ее лицо в своих руках снова.
— Ну? Что, черт побери, с тобой происходит? Только не говори мне, что я так напугала тебя, дура. Цисси убьет меня, — несчастно произнесла Беллатрикс, впиваясь взглядом в девушку напротив, будто это была вина Гермионы, если бы она была слишком искалеченной пытками, угрозами смерти и потерей рассудка от безумия.
— Боже, твое лицо похоже на помидор, видимо я слишком сильно хлопнула тебя… Оу.
Гермиона резко напряглась. Она нервно взглянула на Беллатрикс и практически застонала от отвратительной ухмылки, исказившей лицо Пожирательницы.