Сквозь затуманенный мозг, она моментально поняла, что это значит.
Он заберет меня к Беллатрикс. Я буду в заложниках у Беллатрикс мать ее Лестрейндж.
— Д-драко, — Гермионе было чертовски сложно говорить, но она пыталась, ее голос хрипел. — П-пожалуйста, не з-забирай меня отсюда. Н-не отдавай м-меня ей…
Они никогда не были друзьями, на самом деле они были даже врагами, но Драко был напуган не меньше нее и сейчас был гораздо более чутким по отношению к ней, чем когда-либо. Вопреки ожиданиям, он вовсе не наслаждался ее болью, а наоборот чувствовал себя разбитым и измученным.
Но на большее его симпатия не распространялась.
Она снова всхлипнула, когда Драко решительно стал поднимать на ноги так аккуратно, насколько был способен. Они могли расслышать звуки аппарации, доносившиеся с усадьбы (помощь наконец-то прибыла) и громкие крики. Он нервно обернулся и стал поднимать ее быстрее.
Они идут, они пришли спасти меня, я не могу пойти с ним!
Гермиона начала бороться так сильно, как только могла, но все было бесполезно. Любое движение отзывалось жуткой болью. Она даже попыталась закричать о помощи, но все, что она смогла, был слабый стон. Она снова заплакала, все лицо было в слезах вперемешку с кровью и водой от заклинания.
— Мне жаль, Грейнджер. Мне жаль, я не могу, — пробормотал Драко несчастно. — Пожалуйста, моя мама подлечит тебя, не дергайся…
— Нет, Драко, пожалуйста, — умоляла Гермиона, стараясь заглянуть ему в глаза, когда он с трудом поднял ее на ноги. Ее тело болело так сильно, как и от Круциатуса, и Драко выругался сквозь зубы, когда она застонала, но не отпустил ее.
Нет. Я не могу вернуться к Беллатрикс. Не могу. Куда угодно, но не к ней!
— Подожди, подожди, я знаю, что больно, только подожди, это будет быстро…
— Убей, — выдохнула Гермиона. Она схватила его за волосы и развернула к себе, заглядывая в серые глаза, ее ноги подкашивались. — Убей м…
Драко замер, пораженный, и Гермиона запнулась.
Убей меня, начала она говорить, но слова вдруг застряли в горле. Убей меня. Все лучше, чем Беллатрикс.
Но она не хотела умирать. Не сейчас, не так. Не по ее выбору, черт возьми! Он, казалось, ужаснулся ее просьбе, невысказанной мольбе. Голоса становились все громче. Люди обыскивали дом, но слишком медленно, слишком поздно. Драко принял решение.
— Мне жаль, — прошептал он снова.
Он исчез с Гермионой в его руках, и только внезапная вспышка чудовищной боли заставила ее, наконец, потерять сознание.
***
Гермиона очнулась на деревянном столе в темной комнате. Там был свет, льющийся с потолка прямо в глаза, разгоняя темноту. Она поморщилась, уж слишком ярким он был. Она с благодарностью осознала, что ничто и нигде в ее теле не болело.
Но она все еще не могла двигаться.
Она затряслась в страхе, сбитая с толку и остерегающаяся всего, что может попасть в ее поле зрения.
Беллатрикс… Где Беллатрикс? Где я? Почему я не могу двигаться? О боже, я мертва?
— Не дергайся, — сказал строго знакомый голос, врываясь в ее паникующий ум.
Гермионе, тяжело дыша, удалось с огромным усилием повернуть голову вправо, навстречу голосу. Это была единственная часть ее тела, которая хоть как-то ей подчинялась.
Нарцисса стояла позади нее, ее волосы сияли в свете лампы. Она водила своей палочкой вдоль глубоких разрезов на руке гриффиндорки, рассекающих каждый дюйм ее кожи. Брюнетка наблюдала за каждым пассом палочки миссис Малфой, порезы становились все меньше и меньше, затягиваясь медленно, но уверенно.
Она исцеляет меня?
Изумленная, Гермиона попробовала заговорить, даже не уверенная в том, что именно хочет сказать, но так и не смогла. Она снова была готова задергаться, чисто из принципа, но Нарцисса не причиняла ей боль, вообще-то даже помогала ей, и она отказалась от этой идеи.
Все, что ей оставалось делать, это нервно наблюдать за каждым движением белокурой женщины. Она была приятно удивлена тем, насколько хороша была Нарцисса в роли целителя. Она не думала, что чистокровные жены Пожирателей смерти способны на такую добрую и светлую магию.
Почему? Спрашивала она себя. Почему она помогает мне? Почему она беспокоится? Конечно же, может, она не согласна с Беллатрикс? Может, это ее материнский инстинкт? Может, она отпустит меня…
Гермиона понимала, что такой ход мыслей был ошибочным и бесполезным, но ничего не могла поделать с собой. Страх, который Беллатрикс поселила в ней, укоренился и разросся в ее бессознательном состоянии. К счастью, ее тело онемело, ведь куда бы ни упал ее взгляд, она все еще выглядела ужасно.
Зубчатый порез вдоль ее локтя, наконец, затянулся с последним взмахом палочки Нарциссы. Она отложила ее в сторону, чтобы смазать затянувшийся порез белым кремом. Она начала прикасаться к ней так нежно, что это показалось странным.
Ущипните меня. Нарцисса Малфой касалась ее, и уже это было странно.
— Тебе действительно понадобилось всего лишь три минуты, чтобы сотворить с ней такое, до того, как мы аппарирвали, да? — сухо отозвалась Нарцисса, и Гермиона с ужасом поняла, что они были не одни в этой комнате.
Нет, пожалуйста, нет.
— Если бы ты дала мне на одну минуту больше, тебе бы понадобилось гораздо больше твоих зельев и взмахов палочки, чтобы подлатать ее, — послышался раздраженный голос Беллатрикс, но Гермиона была даже не в силах повернуться и взглянуть на нее.
Она закрыла глаза и стиснула зубы. Ее худший страх стал явью.
Она стала заложницей Беллатрикс мать ее Лестрейндж.
Три минуты. Три минуты! А казалось, что вся ее жизнь пролетела в боли и страданиях.
Она причинила мне столько боли за три минуты. Как я могу вообще оставаться в живых после такого?
— Если ты думаешь, что тут обошлось двумя незатейливыми заклинаниями и залитым в рот зельем, то… — начала раздражительно Нарцисса.
— О, пожалуйста. Я не заходила слишком далеко, и ты знаешь об этом, — прервала Беллатрикс небрежно, таким голосом, словно была нераскаявшимся ребенком, попробовавшим варенье из запретной банки.
— Ты сломала ей половину ребер, и руку, и ногу, не говоря уже о том, что она практически истекла кровью, до того, как мы забрали ее.
— Могло быть и хуже.
— У нее череп треснул.
— Могло быть…
— Ты пыталась сжечь ее.
— Я бы и сожгла, — ответила невозмутимо Беллатрикс на упреки Нарциссы. — Если бы кое-кто не помешал мне.
— Если бы не я, тебя прямо сейчас бы целовали дементоры. И если мне не удастся остановить это чертово кровотечение из тех ран на ее спине в течение десяти минут, то у тебя все еще есть шанс сходить с ними на свидание, — раздражительно выдохнула Нарцисса.
— Пусть только дементоры появятся снова, и все то, что я сделала с ней, покажется тебе детской игрой, — злобно ответила Беллатрикс.
— Я знаю, что ты знаешь ужасные проклятия, Белла, почему ты не хочешь просто рассказать мне…
— Попрошайки никогда ничего не получают, — Беллатрикс вела себя как ребенок.
Для Гермионы их, казалось бы, абсолютно нормальная беседа о ее повреждениях и вероятной смерти казалось ужасной и совершенно нездоровой.
Я должна убираться отсюда, подумала Гермиона в отчаянии. Она снова начала дергаться, пытаясь перебороть действие парализующего зелья. Она должна сделать что-то, бежать из этого места, бежать как можно дальше, подальше от Беллатрикс.
Бесполезно. Все было бесполезно. Она не сдвинулась ни на дюйм.
Нарцисса сразу оказалась возле нее, и обхватила ее лицо удивительно мягким движением рук, напугав девушку еще больше.
— Прекрати. Ты только навредишь себе. Я знаю, что сейчас тебе не больно. Парализующее зелье подействует даже на оборотня, — тихо сказала Нарцисса.
Гермиона проигнорировала ее, слегка приоткрыв губы, ее грудь тяжело поднималась в дыхании. Она запаниковала еще больше, почти впадая в истерику.
Убирайся от меня, убирайся прочь!
— Грейнджер, ты должна… — мягко умоляла ее Нарцисса так, что Гермиона подумала, что ей все это снится.
Рука ударила и вырвала ее лицо из рук Нарциссы так быстро, что она и моргнуть не успела, увидев черные бездонные глаза Беллатрикс.