Взглянув на слова: «Конец закона — Христос.» (Рим 10:4), -в очередной раз утвердимся в смысле противопоставления камня хлебу. Ведь известно — «закон ничего не довел до совершенства» (Евр 7:19), а мы помним, что совершил Иисус, «упразднив... закон заповедей учением» (Еф 2:15). В этом-то и заключается тайна истинного обращения камня-закона в хлеб-учение.
Отметим, что по ознакомлении с символикой камня образ хлеба получает уточнение смысла, ибо «всякое слово Божие» может быть воспринято и как мертвый закон, тогда как хлеб есть «всякое слово Божие». составляющее учение.
Является ли обращение закона в учение, мертвого камня в хлеб живый безусловным? Конечно, нет, ибо для тех, кто судит по плоти (ср. Ин 8:15), по букве, — а «буква убивает» (2 Кор 3:6). — никакого чудесного превращения не происходит, ибо закон нельзя разуметь буквально, но «о сем надобно судить духовно» (1 Кор 2:14). Разумеющий же духовно, внимая закону, вникает в его высший смысл, чем оживляет для себя закон, ибо «дух животворит» (2 Кор 3:6).
Прежде, чем продолжить наши изыскания на тему символики, можно предложить читателю задуматься о наличии сокровенного смысла в образе, составляющем главный вид казни у Иудеев. У одних народов таковым было повешение, у других обезглавливание, у третьих распятие на кресте, но Иудеи в этом смысле уникальны, ибо у них таковым является побивание камнями. Обратив на эту тонкость внимания читателя, мы не сможем оставить без внимания и тот факт, что, несмотря на все преступления Христа в глазах Иудеев, а в глазах Иудеев Христос гораздо больший преступник, нежели с точки зрения Римлян, Он все же не был побит камнями, но был подвергнут римской казни — распят на кресте.
Продолжая наше исследование далее и памятуя о роли хлеба в евхаристии, мы теперь ни коим образом не можем избежать анализа символики вина. Начать, по-видимому, нужно с того, что лишение вина Ветхий Завет представляет как наказание: «За то, что вы попираете бедного... разведете прекрасные виноградники, а вина из них не будете пить.» (Ам 5:11); «Так как богачи его исполнены неправды, и жители его говорят ложь, и язык их есть обман в устах их,., выжмешь виноградный сок, а вина пить не будешь.» (Мих6:12:15). Обетование же грядущего избавления — наоборот — связывается с изобилием вина: «И возвращу из плена народ Мой,., насадят виноградники и будут пить вино из них.» (Ам9:14); «И ответит Господь и скажет народу Своему: вот, Я пошлю вам хлеб и вино и елей, и будете насыщаться ими...» (Иоил 2:19); «И сделает Господь Саваоф на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых вин...» (Ис 25:6); «Ты исполнил мое сердце веселием с того времени, как у них хлеб и вино [и елей] умножились.» (Пс 4:8).
Наконец, настоящий гимн вину воспевает Иисус Сирахов: «Вино полезно для жизни человека, если будешь пить его умеренно. Что за жизнь без вина? Оно сотворено на веселие людям. Отрада сердцу и утешение душе — вино, умеренно потребляемое вовремя.» (Сир 31:31-33).
Справедливости ради отметим, что Писание содержит и до известной степени спорные обетования, связанные с вином. К таковым относится пророчество Захарии: «Хлеб одушевит язык у юношей, и вино — у отроковиц!» (Зах 9:17). Может быть, некие доброхоты из фарисеев и будут насыщать юношей хлебом, но вряд ли кто согласится поить отроковиц вином без боязни прослыть растлителем и потерять свою фарисейскую праведность.
Но, чтобы уразуметь всю глубину символа вина, оставим на время и евхаристию, и гимны вину, и головоломные пророчества. В анализе символических систем одежд и пищи мы вряд ли смогли бы обойтись без первого их упоминания Священным Писанием. Точно так же и в случае вина первое о нем упоминание очень многое, если не все, разъясняет: «Ной... выпил вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем.» (Быт 9:20,21). Считая необходимым привлечь внимание читателя к принципиально иному оттенку в развитии описанных приключений Ноя, приведем и вариант перевода этого же фрагмента с иврита: «Ной... выпил вина, и опьянел, и обнажился внутри шатра своего.» (Брейшит 9:21), — то есть безлично поданный в книге Бытия результат в Торе обретает конкретность — Ной сам себя обнажил.
Мы понимаем аналогию вина — разумения, наставления, мудрости, познания, научения, ибо оно употребляемо в пищу, однако все же отлично от того знания, которое можно было бы назвать учением, пусть даже и в виде слова Божия. Тут надо обратить внимание на то, что повествование об обнажении Ноя не было необходимо для иллюстрации того вреда, который приносит неумеренное употребление этого напитка. Однако вспоминая, а вернее ни на секунду не забывая, что одежда есть символ сознания, мы видим, что с такого рода пищей, как вино, связывается разумение, наставление, познание, которое приходит бессознательно. И называется бессознательный способ получения знания откровением.
Кто-то спросит, что за откровение получил Ной? А сие теперь нам и не столь важно — важно, что вино для Ноя повлекло обнажение. Свидетельства же, связывающие обнажение с высшим способом передачи откровения, слова Божия, — пророчеством, мы найдем в других книгах: «И снял он одежды свои, и пророчествовал перед Самуилом, и весь день тот и всю ночь лежал неодетый.» (1 Цар 19:24); «Господь сказал Исайи... так: пойди и сними вретище с чресл твоих, и сбрось сандалии с ног твоих. Он так и сделал: ходил нагой и босой.» (Ис 20:2,3).
Справедливость требует незамедлительно сделать замечание о том, что откровение, скрывающееся под символом вина, может быть различным по качеству и природе. Видим мы сие в синоптической притче о старом и молодом вине: «Никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережется и то и другое.» (Лк 5:37,38, Мф 9:17; Мк 2:22). Смысл сказанного сводится к тому, что нельзя выразить откровение новое лишь только в тех старых образах, в коих хранилось откровение ветхое, ибо новое откровение не умещается в ветхой букве, разрушает ее, одновременно теряясь в ней, погибая само; но Новое Откровение должно выражать обновленным языком, новыми понятиями. Сказанное нельзя понимать в том смысле, что старые мехи должно выбросить целыми только лишь по причине приобретения мехов новых. Скажем иначе: мехи остаются мехами, и их не меняют на бочку или на кувшин, то есть откровение выражается и хранится в образах и символах, но в таких, которые, будучи связаны со старыми, открываются по-новому. Поэтому-то в Новом Завете появляются понятия воскресения, спасения, блудного сына, неверного управителя и многие другие.
Только у Луки следует продолжение темы вина в таком виде: «И никто, пив старое [вино] не захочет молодого, ибо говорит: старое лучше.» (Лк 5:39). Это означает, что откровение новое требует проверки, тогда как вино старое уже испробовано и признано. В отношении же откровений Ветхого и Нового Заветов сии слова можно было бы связать со словами святого: «Я не верю Христу, если рядом с Ним нет Моисея и Илии.» Так что, если кому из читателей наших будет откровение, не сразу верьте, но испытайте его. Тема испытания вина намного серьезнее, чем может показаться с первого взгляда, и позже мы уделим ей больше места.
Мы сказали, что откровенное знание бессознательно. Означает ли сие, что обретение его не влияет на сознание, на одежды? Безусловно влияет! Еще как влияет! И свидетельство тому не замедлит: «Моет в вине одежду свою, и в крови гроздов одеяние свое.» (Быт 49:11). Сия фраза заимствована из первой книги Ветхого Завета, а вот что говорится об этом в последней книге Завета Нового: «Они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца.» (Отк 7:14).