По дюралевой лесенке, выкинутой под брюхо самолета, забрался в кабину и занял свое место на штурманском сиденье, в пилотскую рубку протиснулся Агуреев. Я застегнул шлем, закрепил ларингофонные мембраны на горле — подключился к переговорной сети. Очень хитрое устройство. Мембраны воспринимают твой голос, преобразовывают колебания голосовых связок в электрические колебания, передавая их на наушники всех остальных членов экипажа воздушного корабля. Но пока моторы еще не завели, можно было разговаривать своим голосом. Агуреев спросил, проверил ли я свое личное оружие. Я сказал, что пистолет проверен. С двумя запасными обоймами Он в правом кармане комбинезона. В левом кармане — ручная граната. А поверх ручной гранаты — запасная бобышка пленки. Всего лишь одна, запасная. Две кассеты — самое большее, что успею снять во время этого в сущности очень короткого полета. Вчера, правда, мелькнула мысль взять пленки больше, вдруг — вынужденная посадка, мало ли что может случиться? Но это соображение было, немедленно отброшено. Иду на боевой вылет, благополучно вернусь на свой аэродром. Никаких «а вдруг»…
Бомбардировщик, подрагивая, катил по неровному травянистому полю к старту. Видно было, как из укрытий выруливали другие самолеты. Через несколько минут мы уже были в воздухе, и я, взглянув на землю, увидел, как звеньями взлетают самолеты нашей эскадрильи. Группа из двенадцати машин вскоре шла сомкнутым строем крыло к крылу. В наушниках прозвучал голос Агуреева: «Идем на истребительный аэродром, там примем прикрытие». Мы шли с набором высоты навстречу легким белым облачкам. Над аэродромом, который появился под нами, бомбардировщики сделали круг. По широкому полю бежали крохотные птички, свечой взмывали они навстречу бомбардировщикам и, круто развернувшись, пристроились чуть в стороне над нами.
Группа бомбардировщиков ПЕ-2, прикрываемая одиннадцатью истребителями МИГ, должна была, пройдя через линию фронта, нанести удар по скоплениям немецкой нехоты, разгромить мотоколонну, которая движется по шоссе в районе города Демянска. О движении этой колонны час тому назад по радио сообщил самолет-разведчик.
Уже близка линия фронта. Далеко под нами на небольшой высоте шла навстречу группа самолетов, возвращавшихся после бомбардировки. Несмотря на большую разницу в высотах, ведущие обменялись лаконичным боевым приветствием — покачиванием крыльев.
«Проходим линию фронта», — услышал в наушниках голос Агуреева. С высоты двух тысяч метров раскрывалось поле боя. Линию фронта можно узнать по вспышкам орудийных выстрелов, разрывам снарядов. Стреляет тяжелая артиллерия. Это похоже на чирканье крохотных спичек. Маленькие огненные запятые.
Видно было, как на проселочных дорогах немецкие машины шарахались в сторону при появлении наших самолетов. Солдаты мчались врассыпную к лесу, видно, нервы гитлеровцев уже не выдерживают гула советских моторов. О, как мне знакомо было чувство, которое они испытывали сейчас там, на земле!
Куда девалось ощущение страха перед этим прыжком в неизвестность, чувство, которое владело мною еще каких-нибудь полчаса назад. Сейчас оно уступило место ощущению огромного счастья. Кажется, я даже запел, но спохватился: «Ларингофон…» Смотрел налево, направо. По обе стороны от меня в воздухе неслись похожие на торпеды скоростные самолеты, за стеклянными рубками я видел лица летчиков, штурманов, сосредоточенные, серьезные. Встретившись на мгновение взглядом, мы обменивались кивком головы. И еще было чувство гордости от того, что я — среди этих спокойно и мужественно делающих свое дело людей. Да, я гордился, что с ними шел в бой.
Наушники молчали, командир корабля был безмолвен. После того как пролетели линию фронта, была только одна фраза, обращенная ко мне: «Не забывайте наблюдать за небом. Истребители истребителями, а за небом смотрите все время». Потом он замолчал. И я молчал. Под нами были золотые осенние леса, много озер, больших и малых, деревушки. В который раз проверил свое хозяйство: камера справа, под правой рукой на полу, в любой момент могу ее поднять, пружина заведена; кнопка запуска камеры, установленной в бомболюке, — с левой стороны. Самое главное — рукоятка, к которой часто прикасаюсь. По сигналу командира корабля потяну эту рукоятку на себя, и весь груз, находящийся в бомболюках нашей машины, оторвавшись от бомбодержателей, пойдет вниз.