— Думаешь, — аккуратно подбирая слова, начала Гвен, — она поступает правильно? Я имею ввиду, тебе не кажется, что она влезла не в своё дело?
— Она обладает великой силой, — одухотворённо начинаю я, — а с великой силой приходит и великая ответственность.
Да, я это сказал.
Какое-то время после мы идём молча. Гвен старательно осмысливает изречённую мной мысль, а я погружаюсь в свои воспоминания. Легко говорить о великой ответственности, но, оглядываясь назад, я могу сказать, что следование этому кредо не редко выходило мне боком. А ещё… я старался поменьше об этом думать, но…
Когда я проснулся спустя двести лет, сколькая часть моих поступков, подвигов если хотите, совершенных под личиной Человека-Паука, имела по-настоящему важный след в истории? Их можно пересчитать по пальцам одной руки! Да, благодаря мне многие люди жили чуть дольше, чуть счастливее, но все они умерли, как и их дети, как и дети их детей. И никакого следа в истории от них не осталось. В остальном же, судьба Человека-Паука сводилась к тому, чтобы отрекаться от своего собственного счастья в пользу других. Я не жалею о своих решениях, но я знаю точно, что не хочу такой жизни для Гвен Стейси.
— Что это вообще было? — спрашивает вдруг Гвен, — ты ведь тоже вводил это себе в вену. Стоит ли мне опасаться, что ты отрастишь хвост и начнёшь тусоваться с крысами в канализации?
Сказано это было вроде как в шутку, но на самом деле Гвен абсолютно серьёзна. Я её понимаю, даже то, что она решилась проследить за мной в поисках ответов, вполне ожидаемо. Паучье чутьё может стать той ещё головной болью, причём, в самом прямом смысле — вызывая сильнейшую мигрень.
— Настойка для усиления потенции, — усмехаюсь я, — от неё если что и вырастет, то точно не хвост.
Гвен сбивается с шага, а затем впивается в меня ошеломлённым взглядом.
— Ты же не серьёзно! — вскрикивает она, — в смысле, ты не можешь быть серьёзен, Коннорс ведь на основе твоей “настойки” доработала свою формулу!
— Кто знает, кто знает…
К этому времени мы уже достигли конечного пункта нашего пути: дома профессора Коннорс. Кое-что привлекает наше внимание, заставляет насторожиться.
У забора стоит тонированный чёрный лимузин марки Mercedes-Benz. Как бы состоятельна ни была семья Коннорс, сомневаюсь, что кто-либо из них разъезжает по городу на лимузине с личным водителем.
— Интересно, — говорю я, — кто бы это мог быть?
— Я знаю эту машину, — вдруг отвечает Гвен, — это лимузин Нормы Озборн. Она владелец и основатель мультимиллиардной компании ОзКорп, они ведут поставки правительству США. После разрыва договорённостей Армии со СтаркИндастриз другие компании начали гонку за право стать главным подрядчиком Армии. ХаммерТех и ОзКорп в данный момент ведут яростную борьбу.
— Что глава ОзКорп забыла у Коннорс дома? — говоря это, я пытаюсь представить у себя в голове женскую версию Нормана Озборна… и не могу. Перед лицом только смеющийся Гоблин.
— Норма уже несколько раз звала профессора Коннорс в свой научный отдел, обещала золотые горы и неограниченное финансирование.
— Зайдём на огонёк? — предлагаю я.
— Думаешь, сейчас подходящее время? — сомневается Гвен.
— Лучше некуда, — уверенно отвечаю я и решительно направляюсь к дому.
Но тут входная дверь распахивается, и до нас долетают гневные крики.
— Прочь из нашего дома! — Незнакомый мне мужчина стоит в дверном проходе, придерживая дверь для гостьи. Вот только в жесте этом нет ни грамма вежливости.
Мужчина высок и неплохо сложен, хотя под рубашкой проглядывается уже заметное пивное брюшко. Лицо его застыло в выражении, которое у меня прочно ассоциируется с готовой впасть в истерику женщиной. Поджатые губы, широко раздувающиеся в гневе ноздри, вскинутый подбородок и глаза на мокром месте. Полагаю, это муж Карен и друг моего отца — Джек Коннорс.
— Время вышло, Коннорс! — почти кричит голос, с едва сдерживаемой злобой, — ты не можешь скрывать от мира такое открытие! Ты не имеешь права!
— Разговор окончен, Озборн! — Карен стоит в дальнем от нас конце коридора, лицом к лицу с высокой женщиной с острыми чертами лица. Очевидно это и есть Норма Озборн.
— Ошибаешься, Коннорс, это только начало! — Выплёвывает Норма и стремительно несётся к выходу, но в самом конце ей приходится остановиться — мужчина, открывший дверь, хватает её за предплечье.
— Чтобы я никогда больше не видел вас в моём доме! — срывающимся голосом говорит он.
Я поморщился. Опять. Чисто женские интонации. Так говорят те, кто бессилен защитить себя сам, те, кто боятся конфликта, но, продолжая уповать на защиту системы, пытаются казаться сильными. Так могла бы говорить какая-нибудь домохозяйка из моего мира.
Лицо Озборн перекашивает от злобы. Она хватает мужчину за запястье и отрывает его руку от своего предплечья, оттолкнув Джека при этом. Вот только силы в этом толчке оказывается слишком много, и Джек отлетает к стене, словно безвольная марионетка. Затем он падает, уставившись на Норму с выражением чистейшего шока на лице.
— Джек! — Вскрикивает Карен и бросается к мужу. — Ты в порядке? Не ранен?
Озборн секунду в удивлении смотрела на свою руку, потом переводит взгляд на мужчину, на лице её несмело появляется виноватое выражение. Мне кажется, что она хочет извиниться.
— Ты перешла все границы, Озборн! — рычит, словно зверь, Карен, вперив в Норму ожесточённый взгляд, — тебе лучше убраться отсюда и побыстрее, иначе вся армия юристов ОзКорп не спасёт тебя.
Женщина мгновенно возвращается в прежнее разъярённое состояние и, не говоря ни слова, вихрем проносится мимо нас, чтобы сесть в свой лимузин. Через секунду машина уже увозит Норму прочь.
Как-то я совсем упустил это из виду. Можно скрыть ото всех тот факт, что Коннорс причастна к разгрому лаборатории, а также то, что она превращалась в Рептилию, но вот отросшую за пару ночей руку просто так не спрятать. В прошлом мире это не было проблемой, все и так знали, что Курт и есть тот самый монстр, и что рука его восстановилась благодаря регенерации Ящера.
Surprise, Motherfucker!
Не трудно догадаться, зачем здесь Озборн — рука Коннорс. Ведь моя антисыворотка, вернувшая её в нормальное состояние, никоим образом не повлияла на уже восстановленную руку. Я имею ввиду — это ведь наука, а не магия! Даже если Коннорс лишилась способности к регенерации, её рука никуда не исчезнет! *
Карен, очевидно, не спешила разглашать этот ошеломляющий факт, но скрыть информацию от ОзКорп ей не удалось. На самом деле, Озборн в данной ситуации не то чтобы была неправа. Регенерация давно утерянной конечности — это невероятный прорыв для медицины всего мира. Не “человечество без изъянов”, которым грезила Карен, но всё ещё открытие мирового уровня значимости. Вот только Норма не знает о побочных эффектах или же просто не считает их важными, что вполне в её духе. Отрешившись от воспоминаний о деяниях Гоблина прошлого мира… на данный момент Норму Озборн, по большому счёту, даже не за что осудить, кроме, конечно, чрезмерной импульсивности. Но за ней нужно проследить. Если она уже использовала на себе сыворотку Оз… эта женщина опасна.
— И всё-таки мы не вовремя, — замечает Гвен.
— Я бы не был в этом так уверен, — отзываюсь я, — профессор Коннорс, извините, что без предупреждения, мы хотели проведать вас, узнать всё ли в порядке.
Нас наконец-то замечают хозяева дома. Но первым реагирует на наше появление Джек. Едва придя в себя и встав на ноги, он оборачивается ко мне и говорит:
— Вы ещё кто такие? Чего…
— Джек! — одёргивает мужа Карен. — Это Гвен и Питер! Гвен — моя ученица, а Питер — тот, кто спас мне жизнь, я тебе о них рассказывала!
— Эй, что-то я не помню, чтобы наряжался в костюм из спандекса и, прыгая на паутине, летел наносить добро и справедливость в городе! — я кожей почувствовал недовольный взгляд Гвен, даже думал, что она сейчас возмутится вслух, но девушка сдержалась.
Карен улыбнулась краешком губ, редкий для неё жест, и, покачав головой, возразила:
— Я знаю, что это ты синтезировал лекарство, боюсь даже представить, чем бы всё завершилось, если бы не твоё вмешательство. Спасибо, Питер. К тому же, не стоит с таким предубеждением относиться к Женщине-Пауку, ты ведь и сам с ней сотрудничал. — Менторским тоном вещает Карен.