Глеб помолчал, подумал и кивнул:
— Согласен. Но мне это будет нелегко. Я и сам веду… весьма специфическое расследование. О нем я не то что рассказывать — даже намекнуть не имею права. Последствия могут быть катастрофическими.
— Для кого? — спросила Даша.
— Можете смеяться, но для всего человечества.
Даша взглянула на него с досадой:
— Даже так? Тогда конечно. Лучше не рассказывайте.
— Это не вам решать, а мне.
— Ошибаетесь. Если речь идет о судьбах человечества, слушать вас я остерегусь.
— По-вашему, я похож на шиза?
Она посмотрела на него, как бы оценивая.
— Вы вообще ни на кого не похожи.
— Вас это шокирует?
— Да, черт возьми! Вы разочарованы?
— Скорей удручен.
— Убогостью моего интеллекта?
— Невыразительностью моего лица.
Даша улыбнулась:
— Ах, сколько сарказма! Кстати, как называется этот наш диалог? Неужели опять “поединок”?
— Нет, — качнул головой Глеб, — это диалог-игра.
— То есть шаг вперед?
— Безусловно.
— Это бодрит, — продолжала улыбаться Даша. — Какая у вас там следующая ступенька наверх?
Глеб вздохнул.
— Диалог-танец, явление довольно редкое. Можно сказать, уникальное.
— Как интересно! Ну и что же он такое, этот диалог-танец?
— Если повезет, сами узнаете. Не ошибётесь, будьте уверены.
В разговоре их внезапно возникла пауза. Они молча миновали площадь трех вокзалов, молча доехали до Сокольников и, малость попетляв, остановились возле двадцатиэтажной башни. “Ниссан”, само собой, припарковался неподалеку.
Даша взглянула на свои часики.
— Полвосьмого. Почти тютелька в тютельку.
— Какие будут инструкции? — деловито осведомился Глеб,
— Все те же, — ответила Даша. — Мы из газеты “Вечерний курьер”, пишем статью о кино.
Глеб смотрел на нее внимательно.
— И кто же наш объект на сей раз?
— Французская киноактриса Элен Вилье. Знаете такую?
Глеб покачал головой:
— Увы, нет.
— Темнота! Элен — звезда среди первых. И очень красивая женщина.
Лицо Глеба выразило удивление.
— Что она делает в Москве? И какое вообще имеет отношение к нашему делу?
— К моему делу, — подчеркнула Даша, — имеет отношение каждый, кто попал в Ольгин список. Независимо от профессии и пола.
— И французская киноактриса? — с сомнением переспросил Глеб.
— Да хоть сам Римский папа! — отрезала Даша. — В Москве она уже около четырех месяцев, снимается в двух совместных картинах… И живет она в этом доме, у своей подруги Шлыковой, которая, кстати сказать, тоже включена в список. Мало ли что Оля про них нарыла.
— Допустим, — неохотно уступил Глеб. — И как вы собираетесь общаться с француженкой? По-английски?
— Нет, через Марью Шлыкову. Хоть в Олином списке она числится домохозяйкой, но пообещала побыть сегодня переводчицей. В общем, с Богом!
Они поднялись на шестнадцатый этаж и позвонили в дверь. Открыла им, судя по свиноподобной физиономии, не французская кинозвезда, а переводчица-домохозяйка. Она была в потертой фуфайке, надетой поверх халата, и в тапочках на босу ногу.
— Здравствуйте, мы из газеты “Вечерний курьер”, — бойко представилась Даша. — Утром я с вами созванивалась.
На свиноподобной физиономии не дрогнул ни один мускул, лишь маленькие злобные глазки уперлись Глебу в кадык.
— Вы не сказали, что вас будет двое, — каким-то механическим голосом произнесла госпожа Шлыкова.
Даша виновато улыбнулась:
— Извините, Марья Павловна, я не знала, что это важно.
Марья Павловна чуть пожевала губами.
— Э-э… вообще-то Элен не вполне здорова и лучше бы…
— Марь-ийя! — прозвучал из квартиры женский голос. — Я хотель, они входить! Антрэ!
Пожав плечами Марья Павловна отступила в прихожую. Вошедшему вслед за Дашей Глебу в нос ударил густой запах марихуаны. А сверкающий хрусталь, который выпирал отовсюду, буквально слепил глаза. Под ногами раскинулись персидские ковры.
Элен Вилье стояла в глубине комнаты, облокотясь на сервант. На ней было надето облегающее серебристое платье с разрезом до середины бедра. Фигурой своей она откровенно гордилась, и поза ее была вызывающей. Изящная длинная шея, прямые черные волосы до плеч и карие глаза мгновенно приковывали внимание. Французская актриса была красива, даже очень. Она курила сигарету через мундштук, что и являлось, очевидно, источником запаха марихуаны.
Глеб принял дубленку у Даши и повесил на предложенные хозяйкой плечики, затем разделся сам. Даша была в шерстяном платье до колен без изысков и украшений. Неподражаемой своей походкой она приблизилась к Элен и приветливо улыбнулась.
— Бонсуар! Вот все, что я знаю по-французски.
Рядом с ней киноактриса как-то сразу потускнела, красота ее словно поблекла. И женским своим чутьем она это мигом ощутила.
— Сэ манифик! — улыбнулась она в ответ, что далось ей не без труда.
— Здравствуйте, — произнес Глеб, уперев глаза в пол. Он старался держаться на расстоянии, но, разумеется, его это не спасло.
Лихорадочно блестящий взгляд Элен скользнул вверх по джинсам Глеба, чуть задержался на дешевой рубашке и наконец рассеянно остановился на его лице. Киноактриса сперва обомлела, затем едва не подскочила. И возбужденно залопотала по-французски.
— Лорд Грин! Какая встреча! Но что за вид?! — перевела Марья Шлыкова и, обращаясь к француженке, постучала себя по лбу. — Тю э маляд, мои ами.
Элен вспыхнула, как порох. Разумеется, по-французски.
— Я не больна, кретинка! Это лорд Грин, мы познакомились в Ницце на вилле Мак-Грегора! Исчезни, уродина, вместе с этой девкой! Я должна поговорить с ним наедине!
Шлыкова растерянно прокашлялась и, буравя Глеба злыми глазками, перевела:
— Она утверждает, что вы какой-то лорд Грин и что вас познакомил какой-то… не важно. Она хотела бы переговорить с вами конфиденциально. Что вы на это скажете?
Глеб с улыбкой пожал плечами:
— Даже не знаю… Мне, конечно, лестно, что меня путают с английским лордом, но… как говорится, и близко не стояло. Марихуана порой вызывает такие странные видения…