– Довольно мило, – произнесла графиня вслух. – Но кое-что следует поменять.
Под ее взглядом стол и стулья чуть подпрыгнули и бодро промаршировали к окну, а диван по-тюленьи подполз ближе к камину. Графиня постояла, посмотрела и с сомнением покачала головой.
– Так тоже не годится, – пробормотала она.
Мебель вновь заскакала, затопала и выстроилась в новом порядке. Однако и эта комбинация Наталью Дмитриевну не удовлетворила. Если б дело происходило в обычном московском доме, разбуженные ночью жильцы, вероятно, решили бы, что у их соседки-графини репетирует балетная труппа. Причем без музыки и в кованых сапогах.
Не успели Глеб и Даша вылезти из шкафа, как зазвонил телефон. Глеб поспешно снял трубку. Звонил Такэру.
– Брат согласен встретиться, Глеб-сан, – сообщил он по-японски.
– Когда и где? – по-японски спросил Глеб.
– Завтра в шесть вечера. А где… Сато-сан полагается в выборе места на вас, сэнсей. Никто не должен видеть вас вместе.
Глеб чуть подумал.
– Предлагаю Дашину квартиру. Кроме тебя с братом и меня, там никого не будет. Согласен?
– Да, Глеб-сан. Думаю, нас это устроит.
– Адрес запомнил? Найдешь?
– Не ходи к гадалке, – ответил Такэру по-русски и по-японски закончил. – Доброй ночи, Глеб-сан.
Когда Глеб дал отбой, подслушивающая Даша вздохнула:
– У меня, но без меня. Ладно, давай перекусим
– Я – кефир, – объявил Глеб.
– Я тоже, – сказала Даша. – Только с булочкой.
Звонок Ильи не помешал им предаваться этому пиршеству.
– Пораскинул я тут мозгами, – возбужденно произнес Илья, – и понял, что надо прощупать твоего директора.
– Как ты это понял? – заинтригованно спросил Глеб.
– Да так, ничего существенного.. Только его отношения с Дашкиным дядькой. Но врожденное чувство гармонии мне подсказывает, что, если бы Мангуст и Змей работали в одной школе, это было бы забавно.
– Пожалуй, слишком, – усмехнулся Глеб и рассказал о сегодняшнем визите к “больному” директору.
Илья помолчал, переваривая услышанное.
– Значит, Ольку он угробил… – Илья был растерян. – Не ожидал, признаться. Мелковато как-то для него.
– Ну, во-первых, он не Змей, а скорей всего “глаз Змея”, – прокомментировал Глеб. – А во-вторых, Самарскую он лишь усыпил, а довершили дело бандиты Митьки Грача. Эта нечисть охотно пользуется услугами спецслужб и криминала.
– Но зачем? – недоумевал Илья. – Почему бы твоему Гаврилычу было не убрать девушку по-тихому? Превратил бы в лягушку, как ты меня грозился.
– Я-то умею, а он вряд ли.
– …или распылил бы на атомы, или… Мало ли вариантов?
– Много, старик. Но исчезновение известной журналистки спровоцировало бы ее поиски именно в кругу тех, у кого она перед этим брала интервью. Ольгин список мог оказаться не только у нас. Поверь, Илюша, слуги Змея – мерзавцы, но не глупцы. Для них гораздо разумней свести дело к бытовому криминалу, а дальше пускай менты шерстят московские группировки. Каковы будут успехи, легко угадать.
– Возможно, возможно… – в задумчивости пробормотал Илья. – Следующий, кто у меня на заметке, американский сенатор Колмен. Какого черта он здесь ошивается в такой милой компании? Что у них там – бизнес, большая политика? А может, ни то и ни другое?
– Так давай придумай для Колмена провокацию, – предложил Глеб. – А я тем временем постараюсь на него выйти.
– Запросто, – ответил Илья. – Утром наверняка что-то придет в мою мудрую голову. Зайн гезунд.
Они оба дали отбой.
Даша не спеша отложила книгу, встала напротив Глеба и спросила:
– У Мангуста может родиться Мангуст?
Глеб со вздохом развел руками.
– Увы. Рождаются самые обыкновенные дети. Разве что здоровые физически. Часто ты слыхала, чтоб, к примеру, от гениев рождались гении?
– Жаль, – вздохнула Даша, глядя ему в глаза. – Тогда о другом. Ты говорил, что у твоего учителя, Стивена Пирса, было второе имя – имя его Сущности… Можешь мне сказать?
– Ну, пожалуй… теперь могу. Повелитель Стихий. Зачем тебе?
– Так. А у того Мангуста, который исчез или погиб, второе имя было… Неудержимый, кажется?
– Да. Что за допрос?
– А какое у тебя второе имя?
Глядя ей в глаза, Глеб усмехнулся:
– А вот это уж фиг!
– И не надо! – улыбнулась Даша. – Я и так знаю.
Глеб насторожился.
– Откуда, черт возьми, ты знаешь?
– Мысли твои читаю. Радуйся.
– Радуюсь. Но имя моей Сущности для тебя под семью замками.
– Ой ли? Хочешь скажу?
– Попробуй.
– Нет, серьезно?
– Давай говори.
Даша посмотрела на него с невыразимой нежностью.
– Твое второе имя – Плакса.
Глеб перевел дух.
– Надеюсь, ты никому об этом не расскажешь?
– Что за вопрос, дурак? – рассердилась Даша. – Хочешь, скажу тебе свое второе имя? Или сам догадаешься?
Глеб с улыбкой покачал головой:
– Даже не представляю.
Глядя ему в глаза, Даша с наигранной торжественностью произнесла:
– Мое второе имя – Ученица.
В небесах оглушительно громыхнуло. Даша в испуге бросилась в объятия к Глебу. Прижимая ее к груди, Глеб ошеломленно пробормотал:
– Боже мой, родная… гроза в начале марта. Что за имечко ты себе придумала, дуреха?
– У меня иногда такое ощущение, – прошептала Даша, – будто я школьница, десятый еще не окончила. Мне так это ощущение нравится!
Глеб поцеловал ее в макушку.
– Очень тебя понимаю.
– Еще бы не понимал, Плакса!
Ночью Дашу мучили кошмары. Она вздрагивала, кричала и отбивалась от чего-то руками. Глеб разбудил ее, успокоил и баюкал на коленях до утра. Эти кошмары его насторожили. Очень насторожили.
Утром, пока Даша отсыпалась, Глеб успел сделать гимнастику и сесть на кухне за печатную машинку. Статья о ритуалах двигалась из рук вон плохо. Изложение получалось пресным и скучным, и мысли тонули в каком-то словесном болоте. Глеб злился на себя, комкал напечатанное и швырял на пол. Затем начинал заново и опять комкал. Он предавался этому занятию с таким остервенением, что не заметил, как на кухню явилась Даша. Влажная после душа и насмешливая, она подобрала скомканные листы и принялась читать. Ненароком поймав ее за этим занятием, Глеб вскипел.
– Это еще что такое?! – Он выхватил у Даши лист. – Кто разрешил?!
– Первый абзац неплохой, – поделилась впечатлениями Даша, – второй… в общем, так себе. Дальше – гораздо хуже.
– Сам знаю, – буркнул Глеб. – Нечего подбирать с пола!
Даша театрально захлопала ресницами.
– Это для музея, лорд Грин.
– Удар ниже пояса, – обиделся Глеб. – Я сижу тихо, ничего никому не показываю… К чему здесь твое ехидство?
Даша обвила руками его шею.
– Хочу и ехидничаю. Садистка потому что.
– Да на здоровье. Вот уйду, как Илья, работать к подруге…
– Нет! – крикнула Даша. – Я больше не буду!
– Поклянись самым дорогим, – потребовал Глеб. Но тут зазвонил телефон. Глеб поднял трубку.
– Француз?! – раздался голос Васи златозубого.
– О-о! – удивился Глеб. – Чем обязан?
Вася помолчал, посопел и выпалил:
– Папаню вывезли, Француз! Люди Грача, б…! Из-за шести вагонов никеля! Они грохнут его, без понтов! Замочат, суки! Помоги, Француз!
Удивление Глеба возросло.
– Я-то при чем? Мне эти ваши разборки, знаешь…
– Грач, гнида, его не выпустит! – захлебывался речью златозубый. – Пускай Папаня отдаст ему никель, один хер – кранты! А наши все по щелям расползлись, перебздели! Если сейчас его не вытащить…
– При чем здесь я? – перебил Глеб. – Только мне и дел в уголовщину вашу впутываться.
– Игнат не падло, Француз! – заорал Вася. – А Грач – это беспредел! Ты сам знаешь, какой он… – Будто поперхнувшись, Вася замолчал. Потом проговорил тихо: – Француз… Глеб Михайлович, помоги, а! У Папани дети, внуки маленькие…