– Этого вполне достаточно, – без улыбки произнес полковник. – Тем более что производить арест он будет лично.
– Кто еще из сотрудников?
– Вероятно, я и два оперативника.
Глеб щелкнул пальцами:
– Вот это везение!
На сей раз приподнялись обе брови полковника.
– Вас не удивишь и не испугаешь. Но что за этим стоит?
Глеб на мгновение задумался.
– Борис Викторович, вам не трудно будет арестовать меня где-нибудь… скажем, у посольства Японии? Это, по-моему, неплохо бы смотрелось в отчетах?
– Допустим, – полковник тревожно взглянул на часы, – но, Глеб Михайлович, я вас не понимаю.
Глеб тоже посмотрел на часы.
– Долго объяснять. Но будьте готовы к тому, что вы с оперативниками арестуете самого генерала Святова. То есть у вас просто не будет иного выхода. И ваши героические действия, полагаю, продвинут вас по службе.
Полковник, следует отдать ему должное, и глазом не моргнул.
– Как вы этого добьетесь? – только и спросил он.
– Пока не скажу, – улыбнулся Глеб. – Но, вероятней всего, генерал сильно облажается, а вы, рискуя жизнью, восстановите порядок и закон. Устраивает?
Полковник пожал плечами:
– У меня такое чувство, Глеб Михайлович, что в скором времени я буду то ли благословлять, то ли проклинать судьбу за наше с вами знакомство.
– Смотря чего вы ждете от судьбы, – ответил Глеб, направляясь к выходу. – Не забудьте лишь уведомить, куда и во сколько я должен явиться для ареста.
Губы полковника дрогнули в улыбке.
– Будьте спокойны, я позвоню.
– Но прошу учесть, – предупредил Глеб, выходя, – до двух дня у меня уроки французского. Это святое.
Полковник смотрел на закрывшуюся за ним дверь, и в глазах его промелькнуло недоумение. Он постоял еще с полминуты, затем тоже покинул туалет для мальчиков.
Отделившись от стены, к нему шагнул Лёня.
– Вражеская агентура не проявлялась, – лихо отрапортовал он.
Взглянув на часы, полковник тихо проговорил:
– Ты забыл ключи от квартиры. Я вызвал тебя с урока, чтобы их передать. Все это время ты был со мной. Но если кто-то засек тебя возле кабинета Глеба Михайловича, то… ты зашел к нему, чтобы на завтра отпроситься с французского.
– На послезавтра, – поправил Лёня. – Завтра у Глеба Михайловича занятий нет.
– Вот как? – задумчиво произнес полковник. – Значит, ты пытался отпроситься на послезавтра, но Глеб Михайлович тебя не отпустил. Так, на всякий случай.
– Почему не отпустил? – заинтересовался Леня.
– Меньше возможных нестыковок, – объяснил ему отец. – В общем, у тебя голова на плечах. Надеюсь.
Лёня щелкнул каблуком.
– Да, сэр!
Полковник поморщился.
– Вот только без этих твоих штучек, – потребовал он и зашагал к вестибюлю.
Сын его тяжко вздохнул и отправился досиживать последние минуты урока физики.
Вернувшись после уроков домой, Глеб застал там прямо-таки бодрость и веселье. Соратники по борьбе дожидались его на кухне, травя анекдоты. Никто, кроме Глеба, голоден не был, поскольку все отобедали у графини. И пока Глеб ел в одиночестве, Стас пытал его: правда ли, что этот мир за шкафом находится в другой галактике? Такэру вопросов не задавал. Но взгляд его, устремленный на Глеба, выражал такое неподдельное восхищение, что кусок, пожалуй, мог застрять в горле.
Илья и Даша переглядывались, как два фокусника, трюк которых произвел фурор. Казалось, они готовы были водить экскурсии.
Но команда, как выяснилось, не только загорала. Даша дозвонилась до волчицы, то есть до Шлыковой, и представилась ассистентом режиссера Павла Цветкова. (Кто он такой? А черт его знает!) По словам Даши, маэстро, то есть Павел Цветков, пожелал задействовать пантеру, то есть французскую звезду Элен Вилье, в сногсшибательном кинопроекте, для обсуждения которого ему (режиссеру) просто позарез нужно с ней (с Элен) сегодня встретиться. Шлыкова отнеслась ко всему этому настороженно и потребовала к телефону самого Павла Цветкова. Даша с готовностью передала трубку Илье. Илья скромно проинформировал Глеба:
– Старик, я был в ударе.
– Эт-то надо было слышать! – закатила глаза Даша. – Как он перед этой Фёклой выпендривался!
– Цирк, – подтвердил Стас. – Он так ей мозги закомпостировал…
– Смешной был режиссер, – хихикнул Такэру. Глеб с улыбкой обвел их взглядом:
– И к чему пришли?
Даша потрепала Илью за бороду.
– В итоге Павла Цветкова ждут с четырех до шести вечера по уже известному нам адресу. Марья Павловна Шлыкова взялась, как обычно, выполнить роль переводчицы. Короче, обе милашки будут готовы к мировой славе.
Глеб встал из-за стола.
– Тогда едем. Не будем растягивать удовольствие.
Стас обратил к нему обожженное солнцем лицо.
– Слышь, а на хрен им все это надо, а? Фильмы, роли какие-то… Я сам видел, как эта французская лялька превратилась в жуткую образину. Они ж вообще из другого мира, на кой черт им этот кинобизнес?
– Они из нашего мира, – возразил Глеб, выходя из кухни, – в том-то и беда. Их интересы весьма заурядны. Наша прелестная Элен с легким сердцем разрушит пол-Москвы или пол-Парижа, – Глеб надел куртку, – а потом сладко замурлычет от комплимента какого-нибудь заштатного кинокритика.
Стас, Илья и Такэру тоже стали одеваться.
– Значит, ничто человеческое им не чуждо, – усмехнулся Илья.
Глеб кивнул:
– Я уже устал вам это повторять.
Даша посмотрела на него с тревогой.
– А Мангустам, наоборот, – вздохнула она, – все человеческое до лампочки. Судя по их семи заповедям.
Глеб грустно улыбнулся:
– Мангусты тоже не во всем правы. Им еще предстоит за это расплачиваться.
– Им! – воскликнула Даша. – Нравится мне это “им”!
– Ша, Дуська, я Дубровский! – осадил ее Илья, открывая дверь. – Поехали, ребята. А то меня жена пополам перепилит.
Мужчины вышли, и дверь за ними захлопнулась.
Даша некоторое время прохаживалась из угла в угол, затем присела на диван и набрала номер художника Федора Ляха из Ольгиного списка.
Федор снял трубку.
– Ал-ло! – произнес он, как обычно, слегка заикаясь.
– Здравствуйте, Федя, – проговорила Даша. – Вас беспокоит корреспондент “Вечернего курьера”. На днях вы мне звонили, в мастерскую приглашали. Помните?
– К-конечно. Я уз-знал вас, Даша. В-вы придете?
– Нет, не приду, – ответила Даша и умолкла.
– Поч-чему?
– Потому что ты заложил меня своей сатанинской секте, Федя. Напрасно ты это сделал.
– К-какой ещ-ще секте? – В голосе художника послышалась тревога. – О чем вы гов-ворите?
– Ну-ну, приятель! Хватит в несознанку играть! Твои сатанисты убили Ольгу Самарскую, ты тоже в этом замазан. Теперь этим делом занимаются ФСБ, Интерпол и еще восемь спецслужб. Берегись, ублюдок! Есть негласная установка: до суда не доводить, никого из ваших не арестовывать, а стрелять на поражение.
– Я никого не убивал, – в панике залопотал художник. – Я только док-кладывал, как м-мне велели…
– Не скромничай, Федя! – жестко перебила Даша. – Ты из фонда деньги получал? А за что тебе платят, спрашивал?.. Так позвони и поинтересуйся. Может, еще не поздно.
– Даша, я даж-же не представляю, от-ткуда в-вам все это…
– Федюня, я не выдаю свои источники. Срочно звони своим боссам и требуй, настойчиво требуй, чтобы тебя оставили в покое. Будут угрожать – обращайся к широкой общественности. Не теряй ни минуты, Федя. Защищайся.
Дав отбой, Даша откинулась на спинку дивана. В изумрудных ее глазах поблескивали озорные огоньки.
Глеб оставил “жигуленок” у подъезда. Они поехали на “тойоте” Стаса и, сделав крюк, завезли домой Илью. Пока Илья открывал ключом дверь квартиры, Стас полюбопытствовал, знает ли он, какое преимущество имеет мужчина, которого жена перепилила пополам. Илья заинтересованно обернулся на пороге:
– И какое же?