Министр не сообщил ничего конкретного. Только повторил, что все силы полиции брошены на поиски пропавшего писателя, к тому же похищение такой всемирно известной личности, как господин Гертельсман, является преступлением, равного которому в Болгарии еще не было. В завершение он заверил представителей средств массовой информации, а в их лице и всю международную общественность, что болгарская полиция сделает все от нее зависящее, чтобы инцидент с писателем закончился благополучно. Шеф Беловской добавил, что дело поручено самым опытным специалистам, при этом вообще не смотрел в ее сторону, несмотря на то, что они поздоровались при входе в зал. Он пояснил, что работа ведется в нескольких направлениях, разрабатываются разные версии, и попросил журналистов не публиковать информацию, которая может навредить расследованию и всей операции по спасению Гертельсмана. При этом подчеркнул, что министерство не будет сообщать никакой предварительной информации, и если что-то непроверенное появится в публичном пространстве, это будет означать, что оно исходит из нелигитимного и недобросовестного источника.
— А нельзя ли поподробнее? — выкрикнул кто-то из задних рядов. Его коллеги одобрительно загудели.
— По крайней мере, вам известно, жив ли Эдуардо Гертельсман? — выкрикнул другой почти у самого уха Ванды. Зал снова загудел.
Министр жестом попросил всех замолчать, включил свой микрофон и сказал:
— Мы все надеемся, что господин Гертельсман жив.
В зале послышался недовольный ропот. Журналисты ни на что не надеялись — они пришли, чтобы получить информацию.
— И когда вы начнете писать свои материалы, не забывайте, пожалуйста, что такой инцидент может произойти в любой стране, не только в Болгарии.
«Уже сегодня вечером кто-то ехидно напишет, что министр назвал похищение инцидентом», — подумала Ванда.
Между тем, какая-то молодая журналистка подошла к стойке с микрофоном и, даже не представившись, с вызовом спросила:
— А как бы вы прокомментировали тот факт, что вчера на встрече с читателями в Софийском университете господин Гертельсман заявил, что он хотел бы родиться в Болгарии?
«Невозможно, чтобы он сказал подобную глупость», — подумала Ванда.
Зал оживился. Послышались отдельные смешки.
— Я не стану это комментировать, — ответил министр, благожелательно улыбнувшись молодой журналистке.
Заведующая Отделом по связям с общественностью тут же поторопилась объявить пресс-конференцию закрытой. Журналисты негодовали. Со всех сторон слышались обидные реплики в адрес устроителей. Все чувствовали себя обманутыми тем, что им сообщили так мало. Сам Гертельсман их особо не интересовал. Им нужна была сенсационная новость, даже если бы это стоило писателю жизни.
«Что ж, неизбежное зло», — подумала Ванда.
А если нет?
Она вышла из здания через служебный вход и достала мобильный телефон. Число пропущенных звонков Крыстанова увеличилось до пятнадцати. Ванда закурила и направилась вниз по улице вдоль здания министерства. Здание оставалось слева от нее. Длинное здание, почти бесконечное. Добравшись снова до главного входа, Ванда присела на гранитный постамент с фигурой льва и набрала Крыстанова…
А инспектор Крыстанов время зря не терял. Помимо того, что он добыл оригинальный диск с видеозаписью и сразу отнес его на экспертизу, ему удалось получить достаточно подробное описание пожилой женщины, которая оставила этот диск на проходной телестудии. Благодаря описанию, был составлен фоторобот, и Явор вместе с другими инспекторами сейчас пытался наладить поиск.
— Мы разослали фоторобот по всей стране, но, честно тебе сказать, я не уверен, что это приведет к каким-то результатам, — сообщил Крыстанов. — Кроме того, коллеги ищут в базе личных данных, но работа идет ужасно медленно. По признакам года рождения и пола удалось отбросить уже две трети, но все равно остается около двух миллионов. А это, сама понимаешь, немало.
— Не знаю, стоит ли тратить столько времени и сил на какую-то старуху, — усомнилась Ванда. — Мы можем ничего не найти, или это заведет нас в тупик.
— А что ты предлагаешь? Ведь это единственный след. Я надеюсь, что до завтрашнего утра мы получим какой-то результат. Будем вкалывать всю ночь.
Ванда почувствовала себя виноватой. Она всегда так себя чувствовала, когда кому-то другому приходилось по ее делу работать сверхурочно. Словно ей оказывали личную услугу.