Ванда не любила оказываться в ситуации, в которой ей приходилось защищать глупые поступки начальников, или, по крайней мере, в глазах других выглядеть с ними солидарной, в то время, как на самом деле она испытывала чувство стыда. За много лет работы в Системе ей не раз доводилось наблюдать либо ощущать на себе высокомерное отношение людей, считавших себя недосягаемыми. Эти люди нередко оказывались наверху, чтобы уже в следующий момент упасть вниз, откуда они вышли и куда их приводили чужие ошибки или соображения, а порой, и неправильно оцененные обстоятельства. «Каждый взлет обычно заканчивается падением, — подумала Ванда. — Правду говорят, что чем выше взлетаешь, тем больнее падать».
Именно из-за ложного чувства недосягаемости люди нередко становились жертвами обстоятельств. Даже падение не делало их трагическими фигурами. Как раз наоборот. После громкого падения спустя всего несколько дней никто их даже не вспоминал. Они продолжали жить лишь в памяти тех, кто решал им отомстить, а такие были всегда. Вокруг акций мщения, когда они все же происходили, сразу поднимался шум, который, однако, продолжался недолго, и общество очень быстро про них забывало, успевая предать забвению и самих устроителей. А ведь очень многие из них страстно желали остаться в анналах.
Но Ванда Беловская была мелкой рыбешкой и попасть в анналы не стремилась. И не потому, что считала себя безупречной, нет. Во многом Ванда нисколько не отличалась от других. Просто она хорошо знала себя, и потому старалась не поддаваться разного рода искушениям.
Разговор с мисс Вокс оставил у нее гадкое послевкусие. Ей казалось, что она съела что-то гнилое. Ванда старалась не думать о глупых угрозах, прозвучавших из уст швейцарки, но тем не менее, мысленно все время возвращалась к ним — они оказали на нее сильное эмоциональное воздействие. По сути, если не считать того, что обе вышли за рамки приличий, в этом не было ничего личного. Ванда не узнала ничего нового. Ей казалось, что Настасья не обманывала, когда ответила, что похитители не связывались с ней или ее шефами, но она не могла быть полностью уверенной в этом. Очевидно было только одно: на данном этапе так называемый консорциум не горел желанием помогать болгарским службам. И если Ванда могла, допустим, принять их позицию, то никак не могла объяснить их поведение. С одной стороны, они постоянно трубили, насколько велик Гертельсман и нужно сделать все возможное и невозможное, чтобы его спасти. А с другой, своими действиями будто заранее отказывались от поисков, полностью лишая надежды благополучно разрешить это дело и торопились списать со счетов столь ценный литературный кадр.
Сам факт поспешного отъезда литературного агента свидетельствовал о том, что Гертельсмана оставили совсем одного в руках неизвестных похитителей в их варварской стране с их дикими полицейскими службами, и это красноречиво говорило о многом.
Разумеется, Настасья Вокс могла в любой момент вернуться. И если такой момент когда-то наступит, то, разумеется, Ванда Беловская поведет себя иначе.
Тем не менее, агентство Настасьи заслуживало более пристального внимания. Оно носило имя своего основателя, канадского авантюриста Роберта Вава, который лет десять назад сумел связать воедино интерес к мелким аферам на нерегулируемых финансовых рынках, а также к незаконной торговле различными видами животных и растений из Африки с любовью к литературе. Сам Вав формально отказался от руководства агентством. Теперь он возглавлял в Цюрихе общество меценатов, оказывающее поддержку молодым оперным талантам.
Ванда знала все это из документа Интерпола, распространенного много лет назад. В нем имя Вава упоминалось в связи с каналом незаконной торговли оружием, переправляемым на Ближний Восток. В докладе указывалось, что Вав сыграл немаловажную роль посредника в одной или двух сделках. Но это были всего лишь предположения, не подкрепленные доказательствами. Агентство «Вав» определенно заслуживало более пристального внимания, но сейчас у Ванды не было времени, чтобы всерьез им заняться. Может быть, этим сможет заняться Крыстанов или кто-то из его помощников, когда они закончат поиски пожилой женщины. Надо обратиться и в Интерпол. У них тоже может быть что-то новенькое.
В настоящий момент все ее попытки отыскать именно ту ниточку, которая привела бы их к Гертельсману, кончились ничем. Время, отпущенное им похитителями, убывало со страшной скоростью. А при условии, что они не знали похитителей и не смогли установить с ними контакт, Ванда не была уверена, что ультиматум все еще действовал, хотя очень хотелось в это верить.