— Наташа эту ночь спала?
— Плохо спала,— озабоченно сказала Сутарихина, вытерев слезы углом передника,— как чувствовала. Я уж думала, может, чаем ее крепким напоила, что заснуть не может… А потом звонок. Телефонный. Трубку поднял Анатолий… Да, Толька первым подошел, это младший, он как раз на кухне сидел. Как я поняла, Наташу спрашивали. Только положил трубку на тумбочку и пошел к ее двери. Постучал несколько раз. Это у нас знак такой — к телефону, мол, иди.
— О чем был разговор?
— А не было разговора. Да — нет, да — нет… А потом Наташенька… Оставьте, говорит, меня в покое. Вот и все.
Демин, казалось, был озадачен. Поднявшись, он взял в руку гвоздодер, подбросил, как бы прикидывая его надежность, и осторожно положил на стол между чашек.
— Спасибо, Вера Афанасьевна. Похоже, мы с вами еще свидимся… Подумайте, может, чего вспомните.
— Вспомню — скажу, таить не стану,— суховато ответила Сутарихина.
3
Оробевшие братья Пересоловы маялись на кухне, курили, не решаясь ни заглянуть в комнату к Селивановой, ни уйти к себе. Время от времени они лишь молча переглядывались, как бы говоря: «Вот так-то, брат, такие дела пошли»… И не чувствуя себя здесь хозяевами, курили, как гости — выпуская дым в открытую форточку и стряхивая пепел в ладошки.
— Ну, что скажете, братья-разбойники? — приветствовал их Демин.
— А что сказать — беда! — ответил, видимо, старший брат. Он был покрупнее, с крепким розовым лицом, слегка, правда, помятым после вечернего возлияния, с четко намеченным крепким животиком. Взгляд его маленьких острых глаз был насторожен и подозрителен. Он словно заранее знал, что ему придется оправдываться, доказывать свою невиновность, и уже был готов к этому.
— Давайте знакомиться,— Демин протянул руку.— Валентин.
— Василий,— и рука у старшего брата оказалась сильная, плотная.— А его Анатолькой дразнят,— он показал на младшего брата.
— Пусть Анатолька,— согласился Демин, пожимая руку младшему. Тот польщенно улыбался, смущался, чувствуя на себе внимание чужого, незнакомого человека. «По всем показателям младший,— подумал Демин.— И послабее, и, судя по всему, у брата, на побегушках. Ладошка пожиже, характер, видно, тоже. Типичный характер младшего брата».— Ну, а теперь, ребята, расскажите, что у вас тут произошло, как понимать, чем все это дело пахнет.
Анатолий быстро взглянул на Василия, как бы спрашивая разрешения заговорить, но, поскольку тот сделал вид, что не заметил беспокойства брата, сник и промолчал.
— Это, как я полагаю, вы должны рассказать, что произошло,— значительно и в то же время с подковыркой, сказал Василий.— Мы спали, ничего не видели, не слышали, мы люди простые…
— Я вижу. Потому и пришел к вам.
— Зря пришли,— заявил Василий, глядя в пол.
— Кто из вас этой ночью подзывал Селиванову к телефону?
— Я звал,— неуверенно сказал Анатолий и опять посмотрел на брата. Василий оставался невозмутимым, но в его спокойствии сквозило недовольство, неодобрение поспешности Анатолия. Василий, видимо, был из тех, кто стремится всегда «поставить себя», чтоб сразу оградить от пренебрежения и дать понять, что за себя он постоять сумеет, не позволит помыкать.
— В котором часу это было?
— После двенадцати,— ответил Василий.
— В котором часу это было? — повторил Демин, глядя в глаза Анатолию.
— Он же сказал…
— Я слышал. Но я спрашиваю не у него. Вы подзывали Селиванову к телефону, вам и вопрос.
— Минут пятнадцать второго,— негромко ответил Анатолий.
— Вы не спали? Почему?
— Засиделись…
— А Селиванова спала?
— Нет… Вышла сразу, будто ждала этого звонка.
Демин заметил, как у Василия шевельнулись, дрогнули желваки. Ему не нравилось, как разговаривали с его братом, не нравилось, что он сам оказался в стороне, как второстепенный, незначительный участник событий.
— О чем говорили? — спросил Демин.
— Я не слушал,— ответил Анатолий и покраснел.
— Ну, а все же?
— Говорит ведь человек — не слушал! — вмешался Василий.— Придумывать ему, что ли?! Мы тут такого напридумаем…
Демин помолчал, разглядывая Василия с каким-то недоумением.
— Вы упрекнули меня в том, что я не могу рассказать вам, как погибла Наташа,— заговорил Демин размеренно.— А теперь, когда я выясняю обстоятельства ее гибели, вы вдруг затеяли какие-то игры… Что, собственно, вам не нравится? Я вам не нравлюсь?