— Может, у тебя и котлета осталась? — спросил Демин, присаживаясь поближе к батарее.
— Котлета? — Рожнов помолчал, прихлебывая чай, вздохнул. — Ладно, отдам тебе котлету. Я ее на вечер берег, но тебе отдам. Чувствую — заслужил ты сегодня котлету. А?
— Не исключено, — усмехнулся Демин.
— Смотри оправдай мое доверие, окупи мои жертвы. — Рожнов благодушно развернул целлофановый мешочек и вынул из него громадную, в ладонь величиной, котлету. — Лопай. И рассказывай.
— Валютой запахло, Иван Константинович.
— Ишь ты! — В глазах Рожнова сверкнуло любопытство.
— Надо бы выяснить по городу, кто занимается подобными делами.
— Думаешь, кто-то занимается?
— Да. Могу даже назвать, кем занимаются. Григорий Сергеевич Татулин задержан по обвинению в спекуляции валютой. Он-то мне и нужен.
— Ишь ты! Наш пострел везде поспел. Ну хорошо, не будем суетиться. Что девушка? Сама? Или кто посодействовал?
— И то и другое, если не ошибаюсь. Выпрыгнула сама, но и не без содействия.
— Не понял.
— Моральное содействие… Мне так кажется. Кроме соседей, в квартире никого не было. Дверь в ее комнату заперта изнутри. Взламывать ребятам пришлось. Уйти через окно никто не мог — совершенно отвесная стена. В квартире, кроме нее — бабуля и два брата-акробата. Один из них на Селиванову глаз положил.
— Это естественно, — самоуверенно заявил Рожнов. — Так и должно быть. На одних домашняя обстановка действует… охлаждающе. Знаешь, не всем нравятся красавицы в домашних халатах и в тапочках на босу ногу, нечесаные, некрашеные… А другим только в этом виде их и подавай. Они, понимаешь, родственными чувствами проникаются, такая обстановка их роднит.
— Откуда ты все это знаешь, Иван Константинович?
— Откуда, откуда… Сам женился в коммунальной квартире. Так что там дальше?
— Вечером все было нормально. Чай с вареньем, мирный разговор с соседкой, а где-то в час ночи телефонный звонок. Если верить показаниям, от Селивановой чего-то хотели, к чему-то склоняли, она отказывалась. Такой вот разговор был. Дальше все просто. Бессонная ночь, стакан виски под утро… и… головой вниз в распахнутое окно. Очень эмоциональная девушка была, видно, эта Селиванова. К тому же, красивая девушка.
— И это успел заметить?
Демин, не отвечая, положил на стол несколько снимков Селивановой.
— Так, — крякнул Рожнов, отставляя стакан в сторону. Он смахнул несколько крошек со стола, сцепил пальцы и плотно положил руки на холодное чистое стекло, как бы охватив снимки кольцом. И мгновенно из голоса исчезли благодушные, ленивые, купеческо-самоуверенные нотки. Перед Деминым опять сидел человек, которого он хорошо знал, — жесткий, безжалостный к себе и сотрудникам. — Так, — повторил Рожнов, и в одном только этом слове уже почувствовалась готовность немедленно бросить все силы на разгадку утреннего самоубийства. — Что обыск?
— Находки интересные. Виски, которое продается только в магазинах для иностранцев. Сигареты того же пошиба. В наших ширпотребовских торговых точках таких нет. Две шубейки в шкафу…
— Так.
— И вот бумажка, — Демин вынул из кармана синий прямоугольничек, — лира. Служила покойной в качестве книжной закладки. А в коробке из-под обуви около десятка этикеток из «Березки». Парнишка, сосед, иногда выполнял поручения Селивановой — относил вышеупомянутому Татулину коробки с магнитофонами. Симпатичные такие, небольших размеров коробки с западногерманскими и японскими магнитофонами, транзисторами и так далее.
— Он это подтвердит?
— Уже подтвердил. Только что в моем кабинете он подписал свои показания. Итак, я вышел на Татулина. Был у него дома. Не беспокойся, все правильно. Я пошел уже после того, как узнал, что он задержан. Ошибки не было. Познакомился с евойной мамашей. Она сказала, что сыночка задержали при попытке продать валюту. Надо бы уточнить, кто им занимается, где, с каким успехом?
— Знаю я о нем, — нахмурившись, сказал Рожнов. — При задержании у него обнаружили доллары канадские, американские, голландские гульдены, франки, фунты, марки, тысяч сто итальянских лир…
— Все при нем?!
— Да. Не человек, а небольшой швейцарский банк.
— Он что, дурак?
— Очевидно, не без этого. Но по мне он больше наглец. Потерял бдительность. Видно, не один раз сходило с рук. Обыск ничего не дал. Как я понимаю, старуха, мать его, успела принять меры.
— Так ничего и не нашли?
— А что найдешь? Стены голые, одни светлые пятна от мебели остались. Валютой, конечно, и не пахнет. Да, порнографию нашли, но это к делу не относится.