– Умер, – коротко кивнул он.
– Лорд Кларим хотел, чтобы я рассказала ему, что задумал дядя Фаран. – Нерра наконец выпрямилась, но на ногах держалась покуда нетвердо. – Этого я сделать не смогла, и тогда он предложил, чтобы я уговорила дядю согласиться на изгнание. Мы как раз дожидались правителя Азрада, чтобы поговорить обо всем этом.
– У тебя ничего бы не вышло, – пробормотал Ханнер.
– Да, я знаю. Дядя никогда в жизни меня не слушал и всегда поступал как хотел. – Она глянула на мертвого волшебника. – Что ж, по крайней мере он прихватил с собой своего убийцу.
– Интересно, удавалось ли такое кому-нибудь раньше? – пробормотал Ханнер.
Конечно, убил волшебника не Фаран, но из этой ошибки можно будет извлечь пользу.
Да и Гильдия казнила Фарана не за чародейство, но за то, что, будучи главным советником правителя, он долгие годы собирал всякие магические предметы. Именно об этом говорил погибший волшебник.
Это скорее всего означает, что Гильдия пока еще не решилась уничтожить чародеев – по крайней мере официально. Зачем бы им в противном случае объяснять, за что был казнен дядя Фаран?
Кто-то, подумал Ханнер, должен поговорить с Гильдией. Кто-то должен убедить магов, что чародеи не опасны – во всяком случае, те, кто остался жив. Фаран-то безусловно был опасен, но ведь его больше нет.
Кто-то должен поговорить с магами.
В конце концов ведь именно Гильдия и представляет для чародеев настоящую опасность. С Азрадом и городской стражей они справятся без труда – это-то Фаран успел доказать. Покуда чародеи действуют вместе, обычной силой их не победить, только магией.
Магией их можно уничтожить. И не только волшебством. Ханнер понятия не имел, смогут ли чародеи выстоять против орды демонов или же древнего зачарованного оружия, которым пользуются колдуны.
А теперь еще оказалось, что чародея рано или поздно может погубить его же собственная сила – как погубила она Рудиру и Варрина.
Впрочем, эта опасность не наступает внезапно, ее можно предвидеть, с ней можно бороться. Если чародей поймет, что его кошмары – знак того, что пора отказаться от использования своей силы, быть может, он сумеет прожить остаток дней обычной мирной жизнью. Во всяком случае, Ханнер решил для себя, что так и поступит.
Конечно, это может удаться, только если считать, что природа чародейства не принесет никаких новых сюрпризов. В этом Ханнер, да и вообще никто, уверен быть не мог.
Зов кладет предел могуществу чародея. Лорд Азрад боялся, что какой-нибудь чародей может захватить власть в городе, объявить себя правителем вместо него самого; быть может, именно так и собирался поступить Фаран.
Однако такой поступок был бы просто медленным самоубийством. Захватив власть с помощью магии, чародей вынужден будет постоянно применять ее, дабы доказать свою силу, дабы отразить покушения соперников – и чем чаще он будет прибегать к магии, тем скорее услышит зов.
Если б только кто-то мог объяснить это Азраду... и, что куда важнее, Гильдии магов.
Впрочем, это уже не его, Ханнера, проблемы. Он потрудился достаточно. Он отважно боролся с хаосом в Ночь Безумия, а в награду за это был изгнан из своего жилища; он помог чародеям собраться вместе, а в ответ увидел, как был убит его дядя. Да и не умеет он вести умные разговоры – вечно ляпнет что-нибудь не то.
Да, он потрудился достаточно и, правду говоря, сыт всем этим по горло.
– Пойдем, – сказал Ханнер Нерре, отворачиваясь от лежащих на полу обломков. – Пойдем наверх, сестренка.
Глава 37
Манрин смотрел из окна третьего этажа особняка на Высокой улице. Зевакам понадобилось с четверть часа, чтобы просочиться назад к дому после того, как лорд Фаран увел свой отряд ко дворцу, но они возвратились и снова принялись швырять кирпичи и камни.
Ни один из этих снарядов, впрочем, в дом не попал. Чародеи отбрасывали их прочь. Нападающие занимались делом совершенно бессмысленным, что их, однако, не останавливало.
Никто никогда не осмелился бы вот так швырнуть камнем в волшебника. Магов уважали. Чародеев, по крайней мере пока, – нет.
Лорду Фарану придется это менять.
Манрин немного поразмышлял над этим – что нужно сделать, чтобы к тебе стали относиться иначе? Что такого есть в волшебниках, чего нет в чародеях?
Разумеется, маги существуют давно. Они носят одежды, каких не носит больше никто. И у них есть Гильдия магов и четкие законы. Они – привычная часть мира, а чародеи непривычны и чужды. Чародеи выглядят, как обычные люди, но таковыми не являются, а это пугает. Народ не знает, чего от чародеев ждать и что они вообще такое.
На все это лорду Фарану стоит обратить внимание, когда он отберет власть над городом у лорда Азрада – а Манрин не сомневался, что именно так и будет. Ему придется придумать чародеям специальные одежды и создать для них свод правил, а потом послать кого-нибудь разъяснить это все людям. Правила должны быть логичными и понятными, только это поможет чародеям стать своими для горожан.
И надо убелить тех людей, снаружи, что чародеи не похищали их друзей и родню.
Покуда лорд Фаран не сделал ничего из этого. Он собрал чародеев вместе, что неплохо само по себе, ибо их сила – в числе, дал им вождя и зачатки организации, помог выяснить, кто из них что может, но они так и остались разношерстной, неспаянной толпой, которую он укрыл в своем особняке; и он так и не выработал для них правил поведения. Он даже не попытался поговорить с камнеметателями там, за оградой, об их пропавших близких.
Непременно нужно поговорить об этом с лордом Фараном, решил Манрин.
Тут он заметил, что собравшиеся смотрят не на дом, а на восток – вдоль Высокой улицы. Волшебник высунулся из окна и тоже посмотрел влево.
По улице бежали – и летели – люди. Чародеи возвращаются из дворца! Манрин заулыбался было, решив, что это означает одержанную победу, но улыбка быстро увяла.
Почему они бегут?
– Нет, – пробормотал он. – Только не это!
Он не видел ни яркой зеленой юбки и рыжих волос Рудиры, ни многоцветной туники Варрина, ни шелков Фарана. Манрин не знал, что это означает, но начал предчувствовать неладное.
Тут первые бегущие чародеи приблизились к зевакам, и словно гигантская рука смела тех с улицы. Перед домом сразу стало пусто.
Те, кто вернулся, через пару секунд будут в доме. Надо спуститься и встретить их, решил Манрин, а заодно и узнать, что произошло. Он направился к лестнице.
Минутой позже он, задыхаясь, добрался до первой площадки. Все эти подъемы и спуски не для его лет, и зачем вообще в Этшаре Пряностей строят такие высокие дома?.. В Этшаре-на-Песках лишь несколько зданий выше двух этажей – дворец, Большой маяк и Главные Врата. Почвы там не те, им не выдержать ничего высокого без помощи волшебства или огромной удачи. Строить дом в четыре этажа – хвастовство даже здесь; дома же у Манрина это было бы просто нелепостью.
Ко времени, когда волшебник спустился до середины второго пролета, нижний этаж заполнился перепуганными людьми и гудел от множества голосов.
Одним из пришедших оказался Ульпен; он посмотрел вверх и позвал:
– Наставник!
Манрин остановился.
Другие чародеи услышали Ульпена и тоже посмотрели вверх, на Манрина. Старый волшебник слышал, как они негромко переговариваются.
– ...он волшебник, он все знает про магию...
– ...может поговорить с Гильдией...
– ...привык управлять...
– ...опытный...
– Хозяин, – громко сказал Ульпен, – лорд Фаран мертв. Согласен ли ты стать нашим вождем?
Манрин нахмурился. Предложение мальчишки просто смешно. А лорд Фаран? «Мертв», – сказал Ульпен...
Такого поворота Манрин не ожидал. Ему казалось, что лорда Фарана не остановит ничто, может быть, только отпор всей Гильдии.
– Что произошло? – спросил он. – Как он умер?
– Волшебник обратил его в камень, – крикнула Кирша.
– Но он успел убить волшебника, – добавил кто-то.
Значит, Гильдия все-таки вмешалась. Плохо. Манрин надеялся, что Гильдия так или иначе, но придет в конце концов на помощь собратьям-магам.