Ладно, может, и нет. Это было бы странно, верно?
Определенно странно.
Я мысленно вычеркнула из своего списка дел купание в ванне мужчины, который лишил тебя девственности.
Мои мышцы застонали в знак протеста, что напомнило о том, что мне определенно нужно отменить урок балета на сегодня.
Почистив зубы, я вернулась в спальню и натянула джинсы, минус трусики, потому что их не было. Я была настолько поглощена своими мыслями, что почти не услышала стука в дверь.
Дверь медленно открылась, и мужчина заглянул в комнату, напугав меня. — Мисс?
Я поспешила застегнуть пуговицу на брюках. — Да?
Он толкнула дверь до конца. Его темные волосы были уложены на одну сторону, а на сшитом на заказ черном костюме не было ни пятнышка ворса. — Ваша машина готова.
От его слов мой пульс резко участился. Каспиан говорил мне уходить, а у него даже не хватило смелости попрощаться. Я сузила глаза и промчалась мимо мужчины в костюме, затем вышла за дверь, но оказалась на антресолях, откуда открывался вид на огромное фойе. Здесь было по меньшей мере двадцать других дверей, и я понятия не имела, какая из них — комната Каспиана. Насколько знала, ее даже не было на этом этаже. Я не помнила, как поднималась наверх прошлой ночью. Опираясь руками на перила из полированного дерева, я уставилась вниз на закрученную черную букву Д, выгравированную в центре белого мраморного пола внизу. Все знали Донахью. Их деньги были такими же старыми, как и сами деньги. Моя семья тоже была старой, но не настолько. Наш дом был красивым. Их дом был музеем дизайна интерьера.
Неужели я была настолько жалка, что обыскивала каждую комнату, пока не нашла его только потому, что он задел мою гордость? И что потом? Я буду умолять его позволить остаться? Мой отец всегда говорил, что умолять — это ниже моего достоинства.
Мой отец.
Паника заполнила грудь, моя семья никогда не должна узнать об этом. Это разрушит все.
Я не позволила своим мыслям надолго задержаться на этом. Вместо этого поступила разумно и вернулась в комнату для гостей, взяла со стула туфли на каблуках и корсет и накинула пиджак на плечи.
— Моя машина здесь? Не водитель, нанятый, чтобы отвезти меня домой, а моя машина.
Мужчина в костюме сложил губы в тонкую линию и кивнул один раз. — Да, мисс. —Парень в костюме явно не собирался заводить друзей. А может, ему надоело выпроваживать завоевательниц Каспиана через парадную дверь, когда он с ними заканчивал.
Была ли я завоеванием? Были ли у Каспиана завоевания? Я попыталась вспомнить любые слухи, которые до меня доходили о его сексуальной жизни, но парень был загадкой с секретами, такими же темными, как дно озера Крествью.
— Тогда ладно. — Вдохнула воздух и бросила каблуки на кровать. Он мог бы отправить меня, не попрощавшись, но я не собиралась уходить, не дав ему кое-что, чтобы он не забыл прошлую ночь. Я оглянулась на мужчину. — Веди.
***
Большие железные ворота в конце подъездной дорожки открылись, когда я подъехала к ним.
— Позвони Лирике, — сказала я своему Bluetooth, выезжая и направляясь к Западной улице.
Нет ответа.
— Напиши Лирике.
Мужской голос с австралийским акцентом, что было намного лучше, чем установленный на заводе роботизированный женский — ответил мне. — Что ты хочешь сказать?
— Ответь на звонок, шлюха. Ты никогда не поверишь, что я сделала.
Она собиралась умереть, когда узнает. Она дразнила меня Каспианом с первого дня нашего знакомства, с того дня, когда он вытащил меня из озера.
Я коснулась значка Спотифай на экране своего монитора и увеличила громкость своего плейлиста Got me in my feelings на всю оставшуюся дорогу домой.
Как только вошла в дверь, меня задушило плотное чувство ужаса. Моя грудь сжалась, стало трудно дышать, хотя я не была уверена, почему. Возможно, это и было чувство вины. До сих пор я никогда не делала ничего такого, за что можно было бы чувствовать себя виноватой.
Моя мама сидела на диване с прямой спиной и одной ногой, скрещенной на другой. Она выглядела так, словно в любую секунду готова была достать сигарету и снова начать курить. Мой отец расхаживал взад-вперед, проводя рукой по волосам. За диваном стояли двое полицейских с блокнотами в руках.
И все это из-за того, что я просидела всю ночь, не написав им сообщение.
Отец бросился через комнату и схватил меня за плечи, изучая мое лицо и заглядывая в глаза. — Татум. Слава Богу. — Он притянул меня в объятия, очевидно, довольный моим внешним видом.
Я коротко обняла его, затем отступила от него, потому что была почти уверена, что от меня все еще пахнет сексом, но он продолжал держать свои руки, обнимая лицо.