Луиза Хуанеда захватывала дух.
Группа, приглушенная и удивительно хорошая, звучала позади нее, идеально синхронизировавшись с ее низким, хриплым, почти скрипучим голосом. Она буквально сочилась тремя медленными балладами, каждая из которых была встречена тихими аплодисментами.
Картер понимал почему. Она не была певицей. Ее голос, хотя и был знойный и несколько манящий, был слабым и почти лишенным диапазона.
Но каким-то образом она, казалось, справилась с этим. Когда он смотрел и слушал, он начал понимать, почему. Это было сочетание ее глубоких миндалевидных глаз, атласного черного блеска тщательно причесанных волос, уложенных длинным завитком на правом плече, загорелой кожи и пышной фигуры, столь же сжатой в расшитом блестками костюме.
Затем темп музыки изменился. Он все еще был сдержанным, с аурой тлеющего секса, но теперь ритм, казалось, взял верх, и ритм стал более драйвовым.
И Луиза Хуанеда двинулась с места.
Картер не заставил себя долго ждать, чтобы понять, что именно это сделало ее выступление успешным.
Голос стал более резким, соответствуя движениям ее идеально скоординированного тела. В то же время она обладала редчайшими качествами: красотой и искрометной молодостью плюс опыт возраста. Картер знал, что ей около тридцати. Но теперь, когда она скользила взад и вперед по крохотной сцене, ей казалось, ей едва исполнилось двадцать: молодая, нежная и сексуальная.
Свет сузился до самой точки на ней. Оркестр был не более чем драйвовым басом.
Медленно, чувственно она откинулась далеко назад, ее верхняя часть туловища исчезла под бедрами, которые сводились вверх к потолку. Ее бедра туго обвились, и внезапно она снова выпрямилась, двигаясь, как кошка.
Бюстгальтер исчез, и ее большие округлые груди выступали своими темно-закрученными сосками к свету.
На этот раз толпа раздалась настоящими аплодисментами и вздохами одобрения.
Ее свободная рука потеребила волосы, и вдруг они распустились. Они спускались по ее спине, через плечи и ласкали ее танцующие груди, не закрывая их.
Когда песня достигла пика, ее глаза сузились до щелочей. Слова песни из ее горла превратились не более чем в оргазмические стоны.
Внезапно, из-за того, что ее бедра пошевелились, юбка упала и стала лужей на полу у ее ног.
Совершенно обнаженная, она взяла последнюю ноту, и прожектор погас.
Аплодисменты прокатились по сцене, и снова загорелся свет. Невероятно, но за эти несколько секунд ей каким-то образом удалось вернуть юбку и бюстгальтер на место.
Она сделала два быстрых поклона и ушла.
«Merci, merci, monsieurs et mesdames», - сказала женщина с голосом виски через динамики. «Следующее шоу будет через час… Дочери Афродиты!»
Картер поднял стакан над головой и помахал им, пока официантка-брюнетка не заметила его. Ожидая напитка, он записал сообщение в блокноте, вырвал страницу и завернул ее в банкноту в двадцать франков.
«Не могли бы вы подарить это сеньорите Хуанеде, на милость!»
"Да, сеньор."
Картер смотрел, как она медленно уходит, ее бедра имитировали метроном.
Через пять минут он зажал сигарету между губами, и перед ее кончиком вспыхнула зажигалка. Тонкая коричневая рука поднесла зажигалку к сигарете. Картер вдохнул и выпустил дым из ноздрей, повернувшись к ней.
Волосы теперь гладкими линиями обрамляли ее лицо. На ней было широкое мини-платье с высоким воротником, доходившее чуть ниже бедер, и черные сетчатые чулки на ногах.
Она выглядела очень парижской, и, если бы Картер не знал лучше, он принял бы ее просто за еще одного подростка в баре.
"Сеньор Карстокус?"
«Я обожаю твой номер… особенно концовку».
"Спасибо. Вы хотите купить мне выпить?"
«Очень много напитков. Присаживайтесь, пожалуйста».
Она села и закурила свою сигарету. Едва прошло, как брюнетка официантка поставила бокал вина рядом со своей рукой.
"Вы грек?"
«Нет, американец, но я живу в Париже».
«Ваш испанский очень хорош».
"Спасибо."
"Как долго вы были в Андорре?" - спросила она, и на ее лице появилась широкая улыбка, обнажающая идеальные белые зубы.
«Всего неделю», - ответил он, не обращая внимания на красивые черты ее лица, гладкие волосы и мясистое совершенство ее тела, которое не скрывало даже мешковатое платье.
Вместо этого он сосредоточился на этих темных миндалевидных глазах. Они были интенсивными, проницательными и очень коммуникативными.
"В отпуске?"
«Нет, я ищу строительную площадку. Я могу решить переехать сюда».
Это было почти незаметно, но Картер заметил, как напряжение покидает ее плечи теперь, когда контакт был прочно установлен.