– Здравствуйте, гости, кто с добром пришел! – объявил Лютомер, остановившись посреди избы. – Я – варга Лютомер, старший сын князь Вершины Братомеровича, владетеля и повелителя Угры-реки и всего угренского племени. Хочу узнать, кто вы такие, откуда и зачем на нашу землю прибыли?
Из угла выскользнул еще один человек, не замеченный ранее, приблизился к одному из хазар, одетому в яркий желтый кафтан, и стал что-то тихо говорить, почтительно склонившись. Халат толмача был похожего покроя, но только шерстяной, тусклый и явно не новый, бороденка жиденькая, голова повязана какой-то сальной тряпкой, но черты лица выдавали славянина.
Выслушав перевод, хозяин желтого кафтана почтительно склонился перед Лютомером, то же сделал и его товарищ. Двое спавших, разбуженные шумом и разговором, поспешно спускались с полатей, приглаживали косы, оправляли кафтаны и тоже кланялись, еще не совсем уловив суть дела, но поняв главное – к ним явилась местная власть. На лицах была лишь легкая настороженность, без которой в чужих землях никто не обходится. Если бы у хазар изначально имелись враждебные намерения, они вели бы себя иначе. Но враждебности в их душах не улавливало даже обостренное чутье Велесова сына.
– Перед тобой, варга Лютомер, стоит торговый гость из города Итиль, стольного города Хазарской земли, где правит каган Яраслан и по его повелению дела вершит Езекия-бек, сын Обадии, да продлит Аллах его годы! – кланяясь теперь уже угрянам, заговорил толмач. Поглядев на его сильно выступающий нос и прислушавшись к выговору, который хоть и изменился за многие годы на чужбине, но еще узнавался, Лютомер определил в нем выходца из северного племени ильменцев. – Зовут его Арсаман Пуян, сын Карапая. Здесь же перед тобой его спутники: Карсак, Немет и Тунюк. Все это весьма почтенные и знатные люди, известные и уважаемые как в Итиле, так и в иных землях, где ведут торговлю: в Персии, в землях булгар по Волге и славян по Оке. Сюда они прибыли из славного города Твердина, где правит князь Святомер Дедомерович. Он и указал нам путь сюда, на Угру, где, как говорят, в изобилии имеются меха и прочие дары славянской земли.
– Да, все это у нас имеется. – Лютомер кивнул. – Сколько людей у купцов с собой?
– Кроме них самих, челяди еще девятнадцать человек, не считая меня.
– Воины? Охраняет их кто?
– С почтенным Арсаманом следует сестрич его, Чаргай, сын Туганаша, а с ним отряд в три десятка воинов, которые служат охраной купцам и их товарам. Ибо сердца людей полны зависти, а у купцов с собой немалые богатства.
Лютомер бросил быстрый взгляд сестре. Они не запомнили непривычных имен хазарского пленника, но звучало как-то похоже.
– Где же твой сестрич? – спросил Лютомер у старшего из купцов. – Что-то плохо он охраняет тебя – чужие люди приехали, а его и нет. А вдруг бы мы вас грабить собирались?
– Мой племянник поехал на охоту, дабы пополнить запасы мяса, – ответил тот, когда ему перевели вопрос. – Его нет уже более суток. Но я жду, что вот-вот он появится. Что же касается грабежа, то Святомер-бек[4] заверил нас, что законы гостеприимства охраняют странников от посягательств. Надеюсь, ты не обманешь наших ожиданий, ибо иное оскорбит и ваших богов.
Лютомер мигнул Хортомилу. Поняв, что требуется, тот выбежал во двор и вскоре вернулся, неся белый полотняный сверток.
Знаком предложив купцу подойти к столу, Лютомер положил сверток и сдернул ткань. На свет появился хазарский воинский пояс с серебряными накладками.
Коротко охнув, Арсаман протянул к нему руку, но Лютомер быстро перехватил ее.
– Не трогай! – предостерег он. – Этот пояс научился кусаться, как ядовитая змея, насмерть! Вижу, ты его признал? Его носил твой сестрич?
Даже не дожидаясь перевода, и Арсаман, и сам Лютомер по лицам друг друга вполне поняли и о чем был спрошено, и что гость хотел ответить.
– Собирайтесь, гости торговые! – велел Лютомер. – Охраны своей вам не дождаться, так что поехали в Ратиславль. А по дороге уж я как-нибудь сам вас обороню.
Увидев пояс и решив, что племянника нет в живых, Арсаман и себя самого посчитал пленником. Воображение уже рисовало, как дикие склавины, не знающие истинной веры, отнимают все товары, а его самого со спутниками продают в рабство.
– Мне дано охранное слово самого Святомер-бека! – заговорил он. Видно был, что он сильно встревожился, но в переделку попал явно не в первый раз и не терял головы. – Мы – его гости на этой земле, нас охраняют законы гостеприимства, и если ты не признаешь их, то твои же боги покарают тебя и сам Святомер-бек придет искать мести за меня!
– Здесь хозяин не князь Святомер, а князь Вершислав угренский. Уж не знаю, сам ли князь Святко вас обманул, сказав, что и на Угре правит, или вы заблудились и не заметили, как его владения миновали. Про это мы позже поговорим.
– В чем ты нас обвиняешь?
– Вас пока ни в чем, если люди не жалуются. – Лютомер глянул на Мирокола, который, стоя у стола, с беспокойством вслушивался в их беседу. – А вот сестрич твой успел у нас так нашалить, что и своих за это бьют смертным боем. Что с ним делать – князь рассудит. Едем, время терять нечего. Или ты думаешь все твои дела торговые в этой веси и решить?
Убедившись, что он пока еще не пленник, Арсаман несколько приободрился. Отдав приказание челяди готовить товары к отъезду, он развязал кошель и выложил на стол перед Мироколом несколько новеньких блестящих дирхемов. Это была очень большая плата за сутки постоя, и хазарин бросил на Лютомера отчасти горделивый взгляд: знай, дескать, какие щедрые и достойные люди перед тобой! Оборотень только усмехнулся. Если купцу дорог племянник, то теперь ему придется выкупить того у Лютомера, которому пленник принадлежит со всеми потрохами по праву военной добычи. И богатство вуя в этом случае более чем кстати.
– Ну, если он за каравай хлеба по дирхему дает, то за чернявого того мы с него столько сдерем, что тебе ожерелья в три ряда сделаем! – весело шепнул Лютомер сестре.
– Эта красивая женщина – твоя жена? – спросил Арсаман, заметив, как они шепчутся.
– Что? – удивилась Лютава, а Лютомер поднял брови, думая, что толмач ошибся.
Перепутать мужнюю жену с незамужней девушкой так же невозможно, как принять мужчину за женщину, – девушка всегда носит косу и ходит с непокрытой головой, и даже праздничный венчик не должен прикрывать затылок. Замужняя же женщина обязательно закрывает косы, обвязанные вокруг головы, повоем и кикой, чтобы не сглазить невольно через свои волосы чужой для нее, мужний род.
– Это моя сестра. Разве ты не видишь? – Лютомер обвел рукой фигуру Лютавы, указывая на ее длинную косу.
– Я вижу, что женщины склавинов не закрывают свои лица и свободно разговаривают с любым мужчиной, с которым пожелают, – ответил хазарин. – Как я подумал, и замужняя женщина может сопровождать своего мужа в поездках.
– Ну, я тоже замужнюю хазарку от незамужней не отличу! – Лютомер улыбнулся. – Нет, это моя сестра. Она живет в моем доме и всегда сопровождает меня.
– Это хорошо, что Бог одарил тебя такой красивой и отважной сестрой. – Хазарин слегка поклонился. – Я вижу по ее лицу, что она к тому же умна и сведуща в разных вещах, а еще стройна, как серна у источника. Тот, чей дом она собой украсит, будет вечно благодарить Аллаха за эту удачу.
– А что такое серна? – не поняла Лютава.
– Это такая дикая и тощая коза, – пояснил Налим и удивился, когда все угряне во дворе разом закатились от хохота.
– Да уж, умеет человек доброе слово молвить! – проговорила Лютава сквозь смех.
Но, судя по взглядам, которые бросал на нее Арсаман, она и впрямь ему понравилась, и известие, что она не замужем, он принял с явным удовольствием. Видимо, у него на родине стройные и загорелые девушки пользовались большим успехом, чем здесь, где царила белокожая и пышнотелая красота.
Обратный путь занял остаток дня: хазары со своими товарами ехали по реке, Лютомер с дружиной сопровождал их по тропе вдоль берега. Он не боялся, что гости убегут, – куда на реке убежишь, да и зачем? Видимо, так же сопровождала их и собственная охрана, остатки которой сейчас сидели в Ратиславле под надежными запорами.
4
Поскольку титул кагана хазары едва ли признавали даже за верховным князем союза племен, то племенной князь мог у них именовать беком.