― Не может быть!
Этого не могло быть, но фонарик горел. Егор переключил свет с красного на желтый, и вторая лампочка ответила ему радостным всплеском.
Фонарик ожил, потеплел, уютно согрел ладонь.
― Бедняга, ― сказал Егор. ― Сколько же ты тут один пролежал!
Минуту они постояли над детской игрушкой, переливающейся разноцветными лампочками. Потом Егор выключил фонарь и сунул его в карман. Тюбик жался к его ногам и тихо скулил.
― За поворотом, ― сказал Егор коротко. Степка кивнул. Уточнять, что именно находится за поворотом, не потребовалось.
― Подождем их, ― сказал Степка, намекая на отставших. ― А то визгу не оберемся.
Они остановились. Тюбик тоненько поскуливал, от страха утратив способность к внятной речи.
― Я тебя предупреждал, ― сказал Егор. ― Сам попросился.
― Опасность, ― сказал Тюбик. ― Я чувствую.
И зачастил, как заезженный граммофон:
― Опасность, опасность, опасность…
― Хватит, ― оборвал его Степка. ― Мы поняли.
Тюбик умолк.
Ника с Васькой догнали их через несколько минут. Они запыхались.
Ника сказала:
― Извините. Мы размеры промеряли.
Васька спросил:
― А где скелеты?
― За поворотом, ― ответил Егор.
Васька поперхнулся.
― Пришли? ― уточнил он шепотом.
― Пришли, ― подтвердил Егор.
А Ника торопливо предупредила:
― Руками ничего не трогать!
Степан направил фонарь прямо перед собой. Яркий луч уперся в стену, сворачивающую направо.
― Они здесь?
― Нет, ― ответил Егор. ― Они на правой стене.
― Значит, поворачиваем, ― невозмутимо сказал Степка.
Повернули.
Четыре мощных световых пятна одновременно выхватили из темноты один и тот же человеческий череп, расположенный высоко в стене. Одно пятно дрогнуло, скользнуло вниз и погасло. Васька уронил фонарь.
― По-подождите, ― позвал он взрослых трясущимся голосом. ― Я фонарь об-бронил…
― Быстро ищи, ― ответил Степка. Луч его фонаря плавно поехал вниз, обшаривая человеческие кости, перемешанные с лошадиными.
― Вот так подержи, ― попросила Ника. Ее лицо снова приклеилось к видеокамере. ― Егор, а ты подними луч повыше. Да, вот так, чтобы человеческий череп был виден… Так хорошо.
Она вышла вперед, медленно приблизилась к страшному всаднику, наполовину «впаянному» в стену. Подняла камеру повыше, медленно опустила объектив до самых лошадиных копыт, присела на корточки.
― Ужас какой! ― сказал Васька, отыскавший свой фонарь. ― Их живьем закопали, да?
Ника не ответила. Камера дотошно фиксировала каждую страшную подробность.
― Меч интересный, ― заметил Егор. ― Мне кажется, или это точная копия меча с бронзовой скульптуры?
Ника поднялась на ноги, перешла к руке скелета, согнутой в локте под правильным углом в сорок пять градусов. Костяшки пальцев держали рукоятку меча, смотревшего вверх.
― Вам не кажется, ― подтвердила она. ― Это скифский меч. И головной убор тоже скифский.
Ника выключила камеру, снова уселась на корточки у лошадиных ног и деловито попросила:
― Сюда светите. Васька, помоги.
― Что надо? ― осведомился Васька из-за спины отца.
― Иди ко мне, ― повторила Ника уже нетерпеливо.
― Я боюсь.
― Не будь дураком! ― вспылила Ника. ― Они давно умерли! Настолько давно, что даже конская упряжь истлела! Остались только мелкие детали из бронзы… Осыпались на пол…
И лукаво добавила:
― Тебе, что, неинтересно, какая тогда была упряжь?
Довод оказался неотразимым. На помощь Нике пришел даже Степан. Егор светил фонарем, они ползали вдоль стены и собирали с земляного утрамбованного пола мелкие металлические детали.
― Ника, это нужно? ― спрашивал Васька время от времени. И Ника отвечала, не глядя:
― Все бери. В темноте не видно. Потом разберемся.
Наконец металлические детали упряжи перекочевали в специальный пакет, висевший у Ники за поясом.
― Можем двигаться дальше? ― спросил Егор.
― Да, пойдем дальше, ― попросил Васька, как маленький. ― Жутко здесь до смерти.
Они прошли мимо кавалькады мертвых всадников, каждый последующий из которых был точной копией предыдущего. Каждый сидел на скелете боевого коня, каждый сжимал в белых костяшках пальцев тяжелый бронзовый меч, смотревший вертикально вверх с математической точностью.
― Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, ― считала Ника вслух, а одноглазые скелеты скалились на них половинами челюсти. Второй глаз и остаток черепа прятались в земляной стене.
― Тринадцать, ― повторила Ника. ― Их здесь тринадцать. Давайте передохнем.