― А кому это принадлежало?!
― Никому, ― ответил Васька. ― Хозяин этого золота давно умер.
― А я что говорю! ― застонал Степка. ― Егорша, что ты молчишь?! Скажи этим соплякам!
― Пап, что бывает с имуществом человека, не имеющего родственников? ― спросил Васька.
― В казну отходит…
Степка споткнулся. Васька торжествующе шмыгнул носом. Минуту стояла напряженная тишина.
― Вот, значит, как она вам голову заморочила, ― пробормотал Степка.
Сел на кровать, надулся и язвительно сказал:
― Ловкая девочка, ничего не скажешь.
― Пап, Ника нам голову не морочила, ― ответил Васька. ― Она все правильно сказала. Во-первых, нам это не принадлежит. Это принадлежит государству. И если мы это продадим на черном рынке, то станем ворами. Такими же ворами, которые обкрадывают государственную казну. Ты хочешь быть вором?
― Не знаю, не пробовал, ― угрюмо ответил Степка.
― И не надо, ― убедительно попросил Васька. ― А во-вторых, это же часть нашей истории! Историю нельзя растащить по частным коллекциям! Это же наше прошлое! Это наши предки! Такие же, как мой дед… Я его не видел, но знаю, какой он был. Ты мне про него рассказывал… А про далеких предков рассказывают те вещи, которые от них остались! И мы должны знать о них как можно больше!
Васька еще раз шмыгнул носом и назидательно произнес фразу, явно сказанную Никой:
― Нельзя уважать себя, не уважая своей истории.
― Запомнил, ― язвительно сказал Степка, все так же внимательно разглядывая свои руки. ― Наизусть заучил, попугай…
Он вздохнул и спросил тоном ниже:
― Ну, а убегать вот так, по-воровски, не попрощавшись… Это как?.. Красиво?
― Пап, она из-за этого очень переживала, ― тут же ответил Васька.
― Ну и не убегала бы!
Степка вскочил с кровати, сунул руки в карманы и повторил:
― Не убегала бы! Что, нельзя было поговорить по-человечески? Объяснить все? Что, я ― совсем тупой? Не способен понять?
― Пап, ты не тупой, ты слабый, ― извиняющимся тоном сказал Васька.
― Что-о?
Степка растерялся, вынул руки из карманов.
― Ты очень хороший, но ты слабый, ― повторил Васька твердо. ― Ты бы не смог устоять…
Он помолчал и тихо добавил:
― Прости, пап…
Степка обернулся к Егору и молча развел руками.
― Ты слышишь? ― спросил он.
― Слышу, ― ответил Егор. ― Все правильно он говорит. Мы с тобой слабые, Степка. Вспомни, как ты Ваську от двери отшвырнул. А я Тюбика ногой отодвинул…
Егор весь передернулся при этом воспоминании.
― Мы бы не устояли, ― сказал он. ― Знаешь, я только сейчас понял смысл слов: не введи нас в искушение. Видишь, как все получилось: искушение было, и мы не устояли. Так что хорошо, что нас избавили от выбора.
Он осторожно спустил ноги с кровати и поднялся. Скривился от боли, застонал:
― Мама! Больно-то как!
― Это вам тот придурок шею вывихнул, ― сказал Васька.
― Точный диагноз, ― ответил Егор. ― Только мне от него не легче.
― На чем она уехала? ― ворчливо спросил Степка.
― На поезде, ― ответил Васька.
― На поезде?!
Степка внезапно оживился.
― А, ну да, конечно! Маски-то через контроль не пройдут! Конечно, поездом…
Он обернулся к Егору.
― Егорша! Не все потеряно! Можем перехватить, если на самолет успеем!
― Ничего подобного мы не сделаем, ― твердо ответил Егор. Он стоял возле кровати и осторожно разминал правой ладонью деревянную шею.
― Не сделаете, ― согласился Васька. ― Пап, Ника перед отъездом звонила в Москву. Ее там целая делегация встречать будет.
Степка сунул руки в карманы.
― Все предусмотрели! ― сказал он неприязненно. ― Молодцы!
Вздохнул и добавил:
― Дураки! Я же не только для себя! Я же хотел для вас…
Степка не договорил и махнул рукой.
― Ладно.
Подумал и повторил с ожесточением:
― Ладно. Проехали.
Поднял голову и спросил:
― Чего вы тут торчите, как столбы?! Стойла не чищены, лошадей не выводили! Марш на работу! Не захотели быть миллионерами, не надо! Топайте за лошадьми навоз убирать!
― Мне тоже идти работать? ― робко спросил Дениска, впервые раскрыв рот.
Степка оглядел его с головы до ног.
― А тебе, что, особое приглашение требуется? ― спросил он зловещим тоном.
― Нет, я думал…
Дениска смутился, затоптался на месте и, хромая сильнее обычного, бросился к двери. Васька шел за ним, беспокойно оглядываясь то на отца, то на Егора.
Степка проводил их неприязненным колючим взглядом. И только когда дверь закрылась, обернулся к Егору и растерянно спросил:
― Как же так, Егорша?