— Это разумно, — Винсент задумчиво потер подбородок, мысленно просчитывая разные варианты, — В целом… Я бы тоже не был прочь обратиться к Альберту. Как ни крути, а человек он знающий, умный, к тому же опытный, он и в самом деле может подсказать нам, как вести себя в такой ситуации, и что вообще задумали Чеслав и Анхель. В конечном итоге, их злые планы нередко совпадали…
Татьяна довольно ухмыльнулась. Численный перевес теперь был, вне всякого сомнения, на их стороне, да еще и требование Романа «чтобы Винс тоже поддержал решение» было исполнено в точности. Крыть оппонентам теперь, вне всякого сомнения, было решительно нечем.
— Что ж, нас… — она принялась считать, — Раз, два… пятеро против вас троих, — взгляд ее упал на Ричарда, не высказавшегося, в сущности, ни «за», ни «против», и девушка поспешила исправиться, — Четыре с половиной. В любом случае, перевес на нашей стороне.
Роман и Людовик медленно переглянулись. Затем так же медленно, где-то даже угрожающе, перевели взгляды на моментально растерявшегося и принявшего защитную стойку Влада и, наконец, с нескрываемой претензией воззрились на Винсента.
— Вот от хранителя Эриковой памяти я такого не ждал, — медленно вымолвил молодой маг, — Он же сам когда-то защищал его от Альберта, а теперь!.. Эх, o tempora, o mores![3]
— Будешь ругаться на латыни, я на ней начну говорить, — весомо молвил Винсент и, решительно поднявшись на ноги, пожал плечами, — К чему откладывать в долгий ящик? Идемте, спустимся в подпол к моему потомку…
— Вот не терпится ему неприятностей себе на голову нажить, — виконт, мрачный не меньше брата, легко соскользнул со стола и в свой черед пожал плечами, — Я вниз не полезу. Пусть туда спускаются энтузиасты, которым свою голову не жалко.
— Без проблем, — Чарли, легко вскочив на ноги, озорно улыбнулся, — Может, моя пиратская жизнь и была лишь иллюзией мастера, но кое-какой опыт я из нее почерпнул. И не думаю, что спуститься в подпол будет труднее, чем взобраться в шторм по фоку.
— Остынь, Бешеный, — Роман, хмыкнув, упер руки в бока, одаряя бравого экс-капитана пиратов долгим взглядом, — Вот тебя туда точно никто не пустит. Еще чего не хватало — мало нам, что в своем мире Альберт тебя едва не отправил на тот свет, ты еще и в этом хочешь нарваться? Душа приключений просит?
— Не буду отрицать, — Бешеный легко повел плечом, — К тому же, мастер ведь обессилен…
— На это сил ему может хватит, — отрезал теперь уже хранитель памяти и, хмурясь, погрозил молодому авантюристу пальцем, — Уймись, Чарли. Ты среди нас самый уязвимый, поэтому в подвал к Альберту полезешь, безусловно, не ты. Я спущусь сам. Идемте!
— Ты его кормил? — Винсент немного склонился над темным провалом, по-прежнему скрывающимся за дверью в дальнем углу подвала, где некогда стояла большая клетка[4]. Свет факелов, озаряющих основное помещение, сюда почти не проникал, поэтому разглядеть что-либо внизу было довольно мудрено.
— Конечно! — виконт, почти обидевшись, скрестил руки на груди, — Я не настолько изверг, чтобы морить бессмертного пленника голодом! Я спускал ему еду в корзинках. Раз в неделю.
— Раз в неделю?? — Татьяна, тоже присутствующая здесь, хотя бы по той простой причине, что хотела повидаться с отцом хотя бы мельком, ошарашенно перевела взгляд на молодого человека, — Роман, а ты нигде читал, что людям вообще-то надо есть каждый день?
— Да ладно, он же бессмертный, — парень равнодушно пожал плечами, — Вот я, как интантер, могу спокойно обходиться без еды… Не люблю этого делать, но вообще могу. Наверное.
Хранитель памяти, негромко вздохнув, решительно прервал их.
— Обсудите это потом. Сейчас держите веревку, спустите меня, как корзинку.
— Если спустить тебя как корзинку, он тебя по привычке съест, — равнодушно протянул Луи. В руках его, без каких-либо дополнительных действий, слов или пассов, возникла прочная, довольно толстая веревка, этакий небольшой канат.
Чарли, присутствующий здесь же, окинув ее взглядом, ностальгически вздохнул. Веревка напомнила ему швартов корабля, и воспоминания о славных днях пиратства опять всколыхнули душу бравого экс-капитана. По морю он в последнее время скучал безумно, а после одной из картин, виденной им на выставке Влада, тоска эта лишь усилилась.
Пока он стоял, погрузившись в приятные воспоминания о своем разбойничьем прошлом, Винсент не терял даром времени. Веревку, созданную Людовиком, он уверенно обвязал вокруг пояса, по-видимому, не слишком доверяя крепости и силе собственных рук и, подойдя к провалу, неприязненно воззрился на него. Прыгать, очертя голову, во мрак как-то не тянуло, однако, выбора не было.