— Что, он от голода нагло умер, не взирая на то, что я старательно его кормил? — Роман живо изобразил величайшее возмущение, — Ах он, негодяй! А ведь я честно старался не забывать кормить его, целых четыре раза в месяц!
— В месяц? — Винсент поднял голову, а вместе с нею и руку, так, чтобы свет кольца озарил лица склонившихся над пропастью людей, — Что ж, четыре набитых корзинки здесь имеется. А еще сломанные кандалы, которыми был прикован этот «обессиленный» узник!
— Что?.. — Владислав, по сию пору в беседе особенно не участвующий, стоящий, привалившись к дальней стене, дернулся вперед, ошарашенно приоткрывая рот, — Что, он… он что…
— Альберт сбежал, — голос хранителя памяти, мрачный и уверенный, прозвучал из подвала глухо, как из бочки, и от этого особенно угрожающе, — Вытаскивай меня, здесь больше нечего делать.
Обратно в гостиную они вернулись довольно понурыми и ощутимо сникшими. Ричард, который в походе в подземелье участия не принимал, занятый изучением оставленной племянником газеты, поднял голову и, окинув друзей взглядом, удивленно приподнял брови.
— Он что, отказался помогать нам? — он отложил газету и, не дожидаясь ответа, негромко вздохнул, — Ладно, не стоит так переживать из-за этого, справимся…
— Альберт сбежал, — Эрик, остановившись возле стола, глубоко вздохнул, внимательно глядя на ощутимо растерявшегося дядю, — Мы… понятия не имеем, как ему это удалось. Он ведь был обессилен, даже кольцо на его пальце разрушилось!
— Должно быть, кандалы было сломать проще, чем поддерживать кольцо, — пробормотал Людовик и, сев на ближайший к нему стул, уставился в столешницу, — Или, что тоже вероятно, силы его по каким-то причинам начали восстанавливаться.
Ричард, совершенно сраженный неожиданной новостью, медленно перевел взгляд со старшего своего племянника на младшего, затем глянул на среднего, осмотрел всех, прибывших из подвала людей, и недоверчиво покачал головой.
— Но столько лет… Когда он сбежал? Может, мы уже несколько лет как думаем, что он там, а на деле…
— Корзинок с едой четыре штуки, — Винсент устало поморщился и, потерев шею, сам присел за стол, — В каждой корзинке еды и питья на неделю. Продукты, конечно, уже подпортились, но не думаю, что он сбежал раньше месяца назад. Значит, на восстановление сил ему потребовалось немногим больше шести лет…
— Значит, он с самого начала планировал побег! — девушка всплеснула руками и, проведя ладонью по собственным волосам, мотнула головой, — Значит… теперь все заново? Мы опять не знаем, чего ждать от него, будем томиться в неведении, пока он не нападет… Где он может быть? Неужели опять заодно с Чеславом и Анхелем?..
— После того, как Чес его предал? — Чарли, мрачный не меньше прочих, саркастически ухмыльнулся, — Что-то я сомневаюсь, чтобы мастер совершил такую глупость и вновь поверил предателю. Он бы скорее пошел к кому-то, кому можно доверять, хотя… вряд ли кто-то из ныне живущих захочет поддержать мастера после того, что вытворил он сам. А сына в этом мире, насколько понимаю, у него нет.
Татьяна вздрогнула. Чарли, говоря совершенно правильные, разумные вещи, сам не зная того, угодил в больное место, в самое сердце ее сомнений, терзающих на протяжении всех этих лет. Сомнений не высказанных, скрываемых, сомнений, которые самой ей казались достаточно глупыми… но вместе с тем представлялись почти однозначными.
— Нет?.. — тихо переспросила она, и что-то прозвучало в ее голосе, что-то такое, что все взгляды мгновенно обратились к ней, — Но если… то стихотворение, что Андре произнес, появившись перед нами в качестве сына мастера… Я знаю его с детства. Он… отец рассказывал его мне, часто… Может быть, на самом деле?..
— Что еще за шутки? — Роман, до сей поры молчавший, будучи совершенно сражен известием о том, что упустил пленника, вверенного его заботам, нахмурился, делая шаг вперед, — Ты хочешь намекнуть, что сынок Альберта, этот отвратительный рифмоплет, контрабандист и так далее, существует и в нашем мире тоже?
Чарли, хмурясь, демонстративно размял пальцы.
— Наверное, зря я не пришил его тогда, в лесу мастера. Хотя, после того, как прострелил ему руку, мальчишка быстро сбежал…
— Бешеный, уймись! — виконт помрачнел, — Не до шуток сейчас, даже мне. Если Андре в этом мире есть, Альберт мог отправится к нему… и где искать их обоих? По всему свету бегать и всех подряд спрашивать, не знают ли они одного неумелого поэта?
На несколько секунд повисла тишина. Слова Романа нуждались в безусловном осмыслении и принятии, следовало сообразить, как ответить, да и как, действительно, найти Андре… а еще стоит ли его вообще искать или это лишено всякого смысла?