— Я же говорил, что он сильно обрадуется, — Луи, радуясь возможности нарушить молчание, весело подбросил эспандер, покрутил его на пальце, поймав, и легкой поступью направился к брату, — Но ты не волнуйся, дядя, мы умеем с ним договариваться! Вот увидишь — не пройдет и дня, как он будет радостно болтать с тобой, рассказывая о своей непростой жизни! Правда, Роман? — молодой маг легко хлопнул брата по плечу, жизнерадостно ему улыбаясь. Виконт медленно перевел на него взгляд.
— Черта с два! — он дернул плечом, сбрасывая руку брата и, хмурясь, опять обратил взор на дядю, — Я не понимаю, за каким дьяволом вы приволокли его в замок, если не намерены снова отправить в подвал, я не понимаю, зачем здесь его сынок, и я… Анри, ступай в гостиную, — он немного сжал плечо мальчика, пытаясь оттащить его назад, — Здесь сейчас состоится, я чувствую, взрослый мордобой, я хочу сказать, — разговор, в котором детям участвовать не рекомендуется.
— Он состоится позже, — Татьяна, хмурясь, решительно приблизилась к негодующему юноше и, уверенно высвободив сына из его хватки, сама сжала плечи последнего, — Ценю твою заботу, Роман, но Анри все-таки мой, наш с Эриком сын, и лично я не считаю зазорным ему поговорить со своим дедом. Или обнять его.
— Обнять?! — Роман, от негодования на несколько секунд просто остолбеневший, гневно выдохнул, упирая руку в бок, — Я все понял! Вам там сеанс массового гипноза провели, да? Вы теперь дружно сбрендили и защищаете нашего негодяя-дядюшку, который кое-кому еще и потомок! — взгляд его обратился к Винсенту, — Эй, хвостатый предок всея семейства, на тебя что, тоже гипноз навели? Что стоишь, как истукан, даже мое возмущение не поддерживаешь!
— Не вижу в этом смысла, — хранитель памяти, негромко хмыкнув, решительно обошел сгрудившихся перед ним людей и, миновав даже Романа, прислонился к балюстрадам, скрещивая руки на груди, — Ты бы сначала выяснил, что да как, а уж потом шуметь начинал. Альберт слаб, настолько слаб, что даже ходить сам почти не может, сил на гипноз у него точно не хватит, особенно на такой сильный, чтобы мог подействовать на меня. А ситуация, угрожающая нам, дело, задуманное всем известным и недавно виденным Ричардом рыжим негодяям настолько серьезна, что нам пришлось пойти на некоторые уступки, чтобы Альберт согласился помочь нам. Сами же мы, боюсь, не сумеем справиться ни с Чеславом, ни с призванными им ворасами…
— Ворасами? — Анри, внезапно оживившись, завертелся в руках матери, с интересом выглядывая из-за нее и взирая на хранителя памяти, — Это же те, про которых я читал, да? А что, разве скоро будет Ночь Большой луны?
В холле вновь воцарилось молчание. Знания мальчика, внезапно оказавшиеся столь глубокими, изумляли всех, начиная с его родной матери, даже не подозревавший, что в магии, и существах, созданных ею, сын смыслит уже так много, и что отвечать на его заявление вновь никто не знал.
Первым нашелся, к удивлению многих, все тот же Альберт.
Когда громкий, жизнерадостный хохот его разорвал воцарившуюся тишину, девушка от неожиданности даже вздрогнула и, хмурясь, быстро переглянулась с мужем.
Роман недовольно всплеснул руками.
— Вот, а еще говорите, что он обессилен! Да он точно так же хохотал, когда возле замка стоял, и тогда вид у него был вполне цветущий, между прочим!
Альберт, силясь прекратить смеяться, слабо махнул в сторону племянника рукой. А затем вдруг подался вперед и, сделав несколько относительно шатких шагов, схватил внука на руки, поднимая его вверх и почти с восторгом рассматривая юное изумленное личико.
— Вот что значит — внук мастера! — в голосе мага зазвучала нескрываемая гордость, — Откуда ты все это знаешь, малыш? Мама твоя по дороге призналась, что магии тебя она обучать не разрешает.
— Я просто читал у Винса бумаги… — Анри, на самом деле испытывающий бешеный восторг от пребывания на руках у деда, обеспокоенно покосился на явно взволнованную мать, а заодно и на негодующего дядю, — Там было про ритуал, и про Ночь…
— Вот дает, я до этого еще сам толком не добрал… Погоди-ка, — хранитель памяти, внезапно сопоставив факты, даже отстранился от балюстрад, устремляя на мальчика совершенно потрясенный взгляд, — Но я даже не перевел это! Не расшифровал…
Мальчик, польщенный таким искренним признанием его заслуг, немного приосанился.
— Там рядом был словарь, и было совсем не трудно понять. Дедушка… — он устремил взгляд к сияющему от счастья мужчине, держащему его на руках, — А мне можно тебя обнять?
Роман закатил глаза и, признавая собственное поражение, демонстративно повернулся спиной к происходящему, не желая смотреть на это единение.