Встаю и прижимаюсь носом к окну, перевожу взгляд с верхушек далеких гор Кардамора, окружающих Малые Королевства, на внутренний двор. Могу лишь подсматривать за другими послушницами, которые отдыхают на зеленой лужайке во дворе. Круглолицые полногрудые девицы с русыми косами – они все действительно выглядят как сестры. Их лица раскраснелись на свежем воздухе, чистенькие серые платья сидят на них идеально.
Стойте.
Неужели занятие по астрологии уже закончилось? Сколько же времени прошло? А я потеряла где-то все свои учебники и даже «Истину», на полях которой в такие унылые моменты вдали от остальных послушниц я делала заметки. Сейчас я могла бы написать:
«Коротышка Молли опять жует пирожок, – мысленно записываю я, стараясь не думать о том, что сегодня пошло не так. – Она похожа на того тролля из книги сказок». Чувствую себя маленькой злодейкой, которая только и делает, что ищет в других недостатки, потому что боится увидеть их в себе.
«А вот Стара, бегает по поляне, как сумасшедшая».
«Анжелика… Анжелика просто вышивает». Больше об этой тихоне нечего и сказать. Как, впрочем, и обо мне.
«Кеззалия любуется примулой, но на самом деле красуется – она так прекрасна, что цветы вянут». Конечно, я ехидничаю, ведь Кеззалия – абсолютная фаворитка принца Марциана.
Марциан… В груди теплеет. Есть кое-что, о чем я втайне мечтаю, – помимо того, чтобы не попасть в Башню Тишины.
Двадцать восемь юных видий не только предсказывают судьбы, но они предназначены наследнику короны, чтобы в назначенный час одна из них стала королевой.
Двадцать семь без меня. Я словно бы лишняя. Боюсь допустить даже мысль, что стану следующей Безмолвной, а эти пигалицы смогут пробраться в покои принца и зачать наследника. В покои моего принца. Я хотела бы думать о нем так. Что он, проходя мимо нашего сада, все же замечает меня, пусть и не говорит об этом, но, когда придет время, он сделает правильный выбор.
Ах, Марциан…
Будто мои мысли обрели материальную природу, во внутреннем дворе появляется королевская делегация. В желудке у меня все переворачивается и сердце бьется чаще.
Девицы сразу собираются вместе и выстраиваются в ряд, виляя бедрами, как очень важные утки. Игриво цокают каблуками по мраморному полу террасы, проходя мимо принца и останавливаясь возле высоких каменных дверей, ведущих внутрь Сколастики. Они кротко поглядывают в сторону принца Марциана. Им только и остается, что размахивать у него перед носом своими широкими бедрами, в то время как я стою здесь. Почему я все еще здесь, когда должна тоже предстать перед принцем?
Воображаю себе симпатичное лицо принца Марциана. Ямочки на его щеках и родинку возле губы. Отсюда их не видно, но я знаю каждую черточку этого лица. Хочется прикоснуться губами к этой родинке. Увидеть в глазах принца искру. Мои мысли далеки от добропорядочных. Что еще мне остается, если не предаваться фантазиям?
Несколько соцветий назад мне исполнилось восемнадцать. Мои минуты, проведенные в Сколастике, складывались в часы, часы в бесконечную вереницу дней, дни в недели, недели в соцветия. Может, моя размеренная жизнь вовсе и не плоха. Мечтать и ждать неведомо чего… Но неизвестность ведь лучше предопределенности? Прозябание в Башне Тишины – это путь в никуда.
Принцесса Витриция сидит на белой скамье и смеется, окруженная фрейлинами. Среди них белеет голова Эгирны, я вижу глубокое декольте ее розового платья. Мне такого никогда не примерить. Незачем.
Принц и принцесса заняты светскими беседами со своими друзьями. Блестящие шевелюры Марциана и его сестры переливаются на солнце, как спелые каштаны. Принц, похоже, одаривает взглядом каждую послушницу. Со стороны девушек, должно быть, как и всегда, доносится томный вздох. Сердце мое чуть вздрагивает, а на щеках проступает легкий румянец, как будто я тоже стою перед «смеющимся принцем», как прозвали Марциана послушницы.
Если принц – это солнце, ослепляющее все кругом, то его сестра – небо, безмятежное и невозмутимое. Одежды Витриции вмещают разные оттенки синего, от бледного до штормового. И сейчас лазурные воздушные юбки принцессы искрятся. Королевские отпрыски будто сошли с витража. Яркие, полные жизни.