Логика подсказывала, что с магией лучше всего биться магией… вот только в разумности этой идеи Кориалстраз сомневался. Однако ничего лучшего ему в голову не пришло. Превозмогая ярость бури, красный дракон ударил по мрачным тучам.
Но как только он сделал это, вокруг поднялся ураган десятикратно сильнее прежнего. Сверху залпом ударили молнии, а шквалистый ветер перевернул дракона вверх брюхом. Теперь он видел не дальше кончика носа: все заслонила серая пелена частого ливня.
Преодолевая головокружение, Кориалстраз с горечью осознал: мощь шторма умножилась за счет его собственной силы… на что, несомненно, и рассчитывал неведомый чародей.
Дракона кружило, вертело так, что не выровняться. Тучи перед глазами сменялись морем, а море – тучами. Выбора не было: взлететь к небесам Кориалстраз не мог. Путь оставался только один, пусть даже невидимый враг, весьма вероятно, желал бы именно этого.
Изогнувшись дугой, Кориалстраз нырнул в кипучие волны.
Уходя под воду, он не сомневался, что совершает ошибку, но назад повернуть не мог. Несмотря на острое зрение, Кориалстраз почти ничего не видел. В считаных ярдах от него воды огромной бухты сделались черными – вновь вовсе не по капризу стихий. Возможно, со дна поднимается чудище всемеро больше него самого, готовясь его проглотить, а дракон ничего не замечает…
В отличие от некоторых драконов, рожденных для водной стихии, красные лучше всего чувствовали себя в небесах, однако и плавали превосходно. Сам Кориалстраз мог сдерживать дыхание больше часа, если, конечно, кто-либо не заставит его сделать выдох, однако, чем скорее он вернется на воздух, тем лучше.
И тут в голове зазвучали неведомо откуда взявшиеся тихие голоса.
Охваченный новым приступом головокружения, Кориалстраз больше не мог отличить верха от низа. Дракон немедля рванулся к поверхности, но вместо бури его встретила лишь леденящая душу тьма.
Тем временем голоса зазвучали громче, запели на смутно знакомом ему языке. Одолеть соблазны этого зова оказалось непросто, но Кориалстраз понимал: каждый миг пребывания в их силках неслыханно уменьшает надежды остаться в живых.
Тьма окружала его со всех сторон. Глубокие воды сдавили Кориалстразу грудь, и это заставило алого исполина задаться вопросом, не пробыл ли он без воздуха дольше, чем думает. Чувство времени, чувство пространства – ничего этого более не существовало: все заглушили собою поющие голоса.
«Ну нет, меня этим не возьмешь!» – поклялся дракон, вызвав в памяти новый образ, образ возлюбленной королевы и супруги, Алекстразы, однако это видение сразу же потускнело, начало меркнуть с угрожающей быстротой.
Плохо дело…
Но все это только прибавило Кориалстразу решимости. В отчаянии, собрав все силы, он сотворил заклинание.
Вспыхнувший вокруг свет разогнал темноту морской глубины.
В этом свете дракон смог увидеть причину своих невзгод.
Наги…
Как они появились на свете, он знал, ибо, на собственный взгляд, сам был отчасти виновен в их сотворении. Когда-то они принадлежали к расе ночных эльфов, к Высокорожденным, служившим безумной королеве Азшаре. Когда причина их невероятного могущества, Источник Вечности, благодаря стараниям горстки непоколебимых защитников – особенно юного друида по имени Малфурион Ярость Бури – взорвался, блистательная столица ночных эльфов ушла на дно сотворенного взрывом моря. Вместе с городом канули в морскую пучину – где, по всей вероятности, и встретили гибель – Азшара с фанатически преданными ей сторонниками.
Лишь спустя тысячи лет Кориалстразу и всему миру предстояло узнать, что некая таинственная сила превратила навеки оставшихся в плену волн в нечто куда более страшное.
Внезапная вспышка невероятно яркого света застала наг врасплох. Некоторые, совершенно сбитые с толку, ошеломленные силой заклинания, закружились, закувыркались в воде. Ставшие нагами, каких-либо эльфов они более не напоминали. Женщины-наги, с которых Кориалстраз в эту минуту не сводил недоброго взгляда, сохранили кое-какое смутное сходство с эльфами – выражавшееся, по большей части, в стройности тела и чертах узких, удлиненных лиц. Пожалуй, они были даже красивы, пусть и своеобразной, ужасающей красотой. Однако ни одна из эльфийских рас не могла бы похвастать двумя парами ловких рук, заканчивающихся длинными когтистыми пальцами, не говоря уж о широких, шипастых, испещренных прожилками золотых плавниках, короной венчающих головы и тянущихся от темени вниз, до самых хвостов.