Выбрать главу

— Ричард, мальчик мой, черт бы тебя побрал, ты должен только поднять нас на гору. Не нужно ничего крушить.

Но у Ричарда были другие планы, и преподобный внезапно понял, что главным пунктом в повестке дня было это триумфальное шествие через цивилизацию НАСКАР.

— Видишь, как полетели перышки? — заорал Ричард, и его глаза вспыхнули заревом химических процессов, пылающих в мозгу. — Ну, сами виноваты, нужно было спасаться бегством!

Он определенно сошел с ума; в особенности так казалось ограниченному Олтону Грамли, не понимавшему, что Ричард повторяет слова героя Бо Хопкинса из сцены первой перестрелки в кинофильме «Дикая банда», что он превратился одновременно в героев Холдена и Боргнина.

— Поехали, — сказал Ричард и тотчас ответил самому себе: — А почему бы и нет?

После чего издал смешок психопата, как и Голландец в исполнении Боргнина в кино много лет назад.

— Ричард, Ричард, у нас нет времени!

Но тут Ричард врезался в пьедестал перед павильоном «Тойоты», на котором в двадцати футах над землей была установлена оранжевая «тойота камри». Он въехал в пьедестал не лоб в лоб, а нанес удар вскользь, чтобы сбросить машину на землю. Его скромный замысел увенчался успехом, и элегантная машина свалилась передом вниз и опрокинулась, словно перевернутая на спину черепаха. Ричард продолжил войну с японцами, срезав угол павильона «Тойоты», похожего на футуристический аэропорт, и его удар был так хорошо рассчитан, что половина крыши рухнула вниз, погребая под осколками стекла выставленные внутри машины.

Дав газу, Ричард несся вперед, сбивая то одну палатку, то другую. Детали не имели для него значения; он восторгался зрелищем людей, которые в ужасе разбегались во все стороны, освобождая дорогу обезумевшему грузовику. Наконец Ричард занял идеальный угол, чтобы пройтись по ряду магазинов, посвященных гонщикам, по скоплению прицепов, превращенных в сувенирные лавки, в которых продавались героические портреты этих великих людей, копии их кожаных костюмов, бейсболки, книги и прочие реликвии.

Ричард утопил педаль в пол, наслаждаясь происходящим. В этот момент он с изумлением понял некую фундаментальную человеческую истину. Не он один сейчас смотрел на это олицетворение торговли, денег, капиталистических отношений, испытывая непреодолимое желание уничтожить все. Ему нравилось крушить, однако то же самое можно было сказать про многих американцев. И теперь за ним наблюдали сотни, а то и тысячи. Да, мамаши с детишками и старики разбежались. Но молодые, основная демографическая прослойка НАСКАР, возраст от четырнадцати до тридцати шести, южане, мужчины, имеющие постоянную работу, обладающие татуировками (не меньше трех), любящие пить, курить, трахаться и драться, — они остались. Каким-то образом они учуяли, что здесь сейчас разыграется представление, и собрались тысячами, чтобы поглазеть на него.

— Старик, ты слышишь? — спросил Ричард.

Преподобный слышал. Сначала это звучало тихо, неразборчивым ропотом, но постепенно набирало силу, превращаясь в зычный скандирующий призыв «Пошел, пошел, пошел!», и наконец стало «ПОШЕЛ, ПОШЕЛ, ПОШЕЛ!!!» Что-что, а Ричард знал, как подыграть толпе.

Он дал полный газ. Рев достиг предела, перед ветровым стеклом замельтешила скорость, и грузовик содрогнулся, встретив первое препятствие. Тяжелая машина неслась вперед, виляя чуть вправо, чуть влево, подбрасывая высоко в воздух то, что попадалось ей на пути, иногда единым целым, иногда россыпью отдельных предметов. Ричард выписывал идеальный зигзаг разрушения, врезаясь в прицепы, которые опрокидывались, подскакивали или просто стыдливо разваливались на части. В тридцать оглушительных секунд «ряд гонщиков» превратился в ряд линкоров в гавани Пирл-Харбора после налета первой волны японских пикирующих бомбардировщиков. Для полного триумфа самурай Ричард-сан протаранил банкомат, стоявший в конце строя грузовиков, и во все стороны полетели доллары.

Ричард услышал восторженные крики толпы. Посмотрев в боковое зеркало заднего вида, он с сожалением констатировал, что ему не удалось разжечь ни одного пожара, хотя он и свалил на землю какие-то электрические провода и теперь они лежали, кровоточа искрами, одновременно опасные, прекрасные и зрелищные. Вдруг в одном месте что-то воспламенилось, вспыхнуло и заплясало пламя, по крайней мере на одной стороне «ряда гонщиков», и вскоре многие из поверженных фургонов занялись огнем.