Боб попытался устроиться в квартире дочери. Лег на ее кровать, изнывая от желания выпить, чтобы прогнать боль. Он позвонил Джули, рассказал ей, что и как, а затем, после кошмаров, которые были следствием не столько сна, сколько памяти, наконец крепко заснул. День выдался чертовски длинный, как никакой другой. Бобу хотелось надеяться, что ему больше никогда не придется переживать такие дни.
Это была ничем не примечательная полоса асфальта, спускавшаяся через лес по склону горы, огромной, высоченной каменной глыбы, облачившейся в деревья, которые расползались повсюду, словно ковер или болезнь. Боб ничего не понял ни из бледных пересекающихся полос, оставленных на асфальте автомобильными шинами, ни из перепаханной вместе с гравием земли на обочине, где столкнулись на большой скорости две машины, ни из уходящих вниз по склону следов, обнесенных изрядно обтрепавшейся за три дня желтой полицейской лентой, призванной не допускать зевак к месту, где остановился искореженный «вольво» Ники.
— Что-то у меня никак не вырисовывается общая картина, — пробормотал Боб, обращаясь к женщине-следователю.
— Сэр, я могу все нарисовать. Так будет гораздо понятнее. Да и из схемы в протоколе осмотра места происшествия тоже все ясно.
— Только не обижайтесь, я вовсе не хочу вас обидеть, но все же я должен спросить: вы точно чувствуете в себе силы справиться с этой задачей? Управление у вас маленькое, а тут, судя по всему, предстоит много технической работы.
— Я уже разбирала автомобильные аварии, и с жертвами. Согласна, отдел дорожных происшествий полиции штата лучше оснащен для подобных расследований, но вся хитрость заключается в том, что закон штата ограничивает его деятельность федеральными магистралями и дорогами, находящимися в ведении штата. Это же шоссе местное, и оно находится в ведении округа. Так что с самого начала перед нами стоит проблема юрисдикции.
— Что ж, я вовсе не собираюсь лезть в чужие дела. Просто я должен сам разобраться в случившемся. Не сомневаюсь, вы меня понимаете.
— Понимаю, мистер Свэггер. Вот почему я здесь, чтобы вам помочь. Я уже давно работаю в полиции и знаю свое дело. Мы обязательно поймаем его — или их.
— Да, мэм, я вам верю.
Следователь Тельма Филдинг была крепкой женщиной лет сорока, с необычайно большими глазами и мужскими руками — про таких говорят: «широкая кость». На ней были голубые джинсы, обтягивающие, чтобы подчеркнуть тело, не лишенное привлекательности, — особо соблазнительной была пышная грудь, — и черная тенниска с изображением полицейского значка на кармане. Этот же самый мотив продолжался на бейсболке, но главным предметом, который в действительности сообщал всему миру, что это профессиональный сотрудник правоохранительных органов, был пистолет 45-го калибра в специальной пластиковой кобуре на бедре, без крышки, чтобы быстрее доставать оружие. Рядом располагались три двухрядные обоймы. Так что пистолет, скорее всего, был канадским, производства компании «Пара-орднанс», хотя Боб не стал говорить, что разбирается во всех моделях «кольта» образца 1911 года, внезапно ставшего излюбленным оружием самообороны и спортивной стрельбы. А по соседству с кобурой находился сам полицейский значок в специальном кожаном кармашке на ремне. На другом бедре висела рация, от которой шел витой провод к микрофону, закрепленному на воротнике. Кстати, пистолет был заряжен и поставлен на боевой взвод, готовый через долю секунды приступить к быстрой работе.
— Итак, следователь, я ничего здесь не могу понять. Может, поделитесь со мной, что говорят вам эти следы?
— Мистер Свэггер, давайте сядем в патрульную машину. Здесь в августе жарко, а у вас какой-то болезненный вид. Очень бы не хотелось, чтобы у вас в дополнение ко всему появились проблемы со здоровьем.
«Всему виной мои проклятые волосы, — подумал Боб. — С ними я выгляжу на сто пятьдесят».
— Мэм, я чувствую себя замечательно, по крайней мере сейчас. Я вижу перед собой следы на дороге, в том месте, где, насколько я понимаю, машину плохого парня занесло после того, как он столкнул мою дочь с дороги, уж не знаю, с какой скоростью он мчался.
— Сэр, я открою вам то, о чем, вероятно, вы уже и сами догадались. В это время года такое у нас совсем не редкость. Мальчишки заводятся в предвкушении гонок в Бристоле. Они выпендриваются друг перед другом, и это быстро выходит из-под контроля.