Следующим утром он позвонил Анне на работу.
— К тебе на улице вчера никто не приставал? — спроси он.
— Нет. А что?
Азе стало легче. Все это время сердце у него саднило от тревоги, перед глазами так и стояло ее чужое лицо и не отпускала боль от того, что она его не узнала. Теперь же они несколько минут просто обменивались любезностями, но в конце разговора к Азе вернулось беспокойство. Ему показалось, что тон у Анны — какой–то неприятный. Казалось, она думает о чем–то совершенно постороннем и ей не терпится положить трубку. Аза решил не обращать на это внимания как на плод своего слишком активного воображения, хотя воображение его слишком активным никто никогда не считал.
— А есть ли у тебя сегодня какие–то планы на ужин? — поинтересовался он.
— На самом деле, да.
Азу ошеломил ее ответ. Сегодня пятница. Его вопрос был простой формальностью — как осторожно откашляться. Он предполагал, что они вместе поужинают, как это обычно бывало по пятницам. Аза уже собрался было спросить, каковы же эти ее планы, но в ее голосе — или скорее в молчании, повисшем на другом конце провода, — послышалось что–то такое, от чего вопрос застрял у него в горле.
— Ну тогда ладно, — вымолвил он довольно холодно.
Им больше нечего было сказать друг другу. В конце концов Анна произнесла:
— Ладно, я тебе как–нибудь позвоню.
— Позвони, — ответил Аза, а потом неожиданно и резко добавил: — Слушай, эти твои планы на вечер…
— Что?
— Отмени их.
И он сам себе удивился: как настойчиво прозвучали его слова, как грубо, как отчаянно. Он себя как–то выдал. Отчаяние же и вовсе было подлинным и совершенно необъяснимым. Аза покраснел и отвернулся к стенке своей конторской клетушки, чтобы никто из сослуживцев этого не заметил.
— Не могу, — ответила она.
Слова ее упали в трубку, как два пенса в лужу.
— Мне с тобой нужно кое о чем поговорить.
— Прости, но не могу.
— Прошу тебя. — Голос Азы дрогнул.
Повисла такая долгая пауза, что Аза подумал: их разъединили. Но класть трубку и перезванивать ей он боялся. А потом услышал, как Анна задумчиво пробормотала: ну, ладно. И в тот вечер за ужином он сделал ей предложение; то есть, он не был уверен, что именно он ей предлагает, — ему мешали все те часы, что он ждал этого мига, они смущали и расстраивали его. Говорил он абстрактно, метафорически и чуть ли не метафизически, он заикался, на глазах у него стояли слезы, Анна же в конце и вовсе расплакалась. Она сказала все за него сама: что им следует пожить вместе, чтобы посмотреть, как получится, а уже потом, если все выйдет удачно, и пожениться. Да, конечно, кивал Аза, разумеется. А потом он поздравил ее так, будто она только что решила сложную математическую задачу.
Они сошлись во мнениях, что ее квартира в Гринич–Виллидж гораздо приятнее, чем его на Коламбус–авеню. После ужина они решили поехать к ней. У обоих настроение было весьма романтическим, но Аза нежно отвлек ее от постели, на которой они занимались любовью обычно. Анна хихикнула. Он настоял на своем, и любовью они занялись в душе — вода хлестала Азе в лицо. Потом Анне захотелось спать, но Аза, утверждая, что еще полон сил, предложил прогуляться до ночной кондитерской в Бруклине.
Анна сказала, что он — такой же романтик, как и раньше. Обратно возвращались они по мосту, держась за руки. Сквозь низкие облака над Квинсом уже пробивались первые лучи солнца: еще одно прекрасное летнее утро. Аза и вспомнить не мог, когда он в последний раз встречал рассвет.
— Я вот что вспомнила, — сказала Анна. — Мне сон недавно приснился: я бежала по улице, у меня в руках было что–то горячее, а потом увидела тебя. Но не узнала. Это было ужасно.
— Это был просто сон, — успокоил ее Аза.
— Переезжай ко мне сегодня, — сказала она.
— Каким образом?
— А у тебя разве много вещей? Одежда, компакт–диски, правильно? У тебя выпьем кофе, а потом погрузим все в такси. Тяжелое перевезем потом. Ты не представляешь себе, сколько я этого ждала. И надеяться даже перестала.
Она прижалась к нему, и он ее поцеловал. Он принял самое счастливое решение в жизни.
Они остановили такси, и Аза дал таксисту адрес своей квартиры на Коламбусе. Влюбленные держались за руки на заднем сиденье, а такси дребезжало по пустынным утренним улицам. Аза чуть не задремал, но вовремя опомнился — или решил, что опомнился. Он встряхнулся всем телом и посмотрел на Анну. Она улыбалась ему, и глаза ее блестели. Аза перебрал в памяти одно мгновение за другим: они всего несколько минут едут в такси, каждый миг целен и непрерывно либо сменяет другой миг, либо сам сменяется другим мигом. Он не заснул ни на секунду — или все же заснул, поскольку такси затормозило перед высокой башней на Восточной 86–й улице. В подъезде маячил привратник. Аза едва мог припомнить это здание — свою резиденцию в Ист–Сайде.