Ему на плечо опустилась рука. Костя обернулся и увидел Солидола. Откуда он появился? Он не слышал его шагов.
– Ну-с, и что мы тут делаем, молодой человек? – Костя попытался вырваться, но Солидол схватил его за руку и держал. – Куда вырываемся, куда бежим? А? Почему не слышу? Бегаем тут после закрытия лицея. Что забыли?
Солидола на самом деле звали то ли Матвеем, то ли Михаилом. Но среди студентов его называли Дедом, а местные сантехники и сторожа звали Солидолом, Костя не раз это слышал.
Это был мужчина лет шестидесяти, с короткой стрижкой, с сединой. Говорят, что он красился в чёрный цвет, чтобы скрыть седину, поскольку у него тут была любовь с поварихой, но, возможно, последнее было пустым слухом.
– Что мы тут делаем? – повторил вопрос Солидол. – В такой поздний час?
– Да вот, наблюдаю. Небо какое-то странное, – ответил Костя.
– Небо странное, значит. Я подобные рассказики постоянно слышу от таких, как ты. Одни по коридорам гуляют, бегают, на крышу вылезают, исследуют чердаки и подвалы, а другие что-то пытаются украсть.
Рука этого человека была очень сильной. Костя рванулся, но она держала и обжигала теплом, словно это была не человеческая рука, а печка или батарея.
– Пустите, я уйду, – взмолился Костя.
– Нет уж, ты пойдёшь со мной, – и он потащил его по пролёту ступеней.
Говорят, что он был механиком в ПТУ, когда был Советский Союз. Работал там в ремонтной мастерской и ремонтировал транспорт, а ещё управлял бульдозером, который сейчас по-прежнему ржавел где-то в гараже. Потом было сокращение, а потом его взяли на полставки охранником в колледж, возникший на базе здания ПТУ. Огромные ручищи, как лопаты, такие сожмут руку так, что кости хрустнут, это Костя испытал на себе в полной мере.
Охранник притащил его к началу ступеней, развернул к себе и посмотрел в упор.
– Ну, и кто ты? Как звать тебя?
– Я? – Костя назвался. Он рассказал откуда он, в какой группе учится и с какого потока.
– Как же вас всех захватило бродить здесь, как пошла молва про горящий призрак. Ты тоже, что ль, хотел на него посмотреть, увидеть из окон?
– Да, – пискнул Костя.
– Ага. Я тут про это часто слышал. Тут многие головы потеряли, но вот я этого призрака даже не видел. Видел, как тут местный контингент разбегался в ужасе, и ещё машины три загорелось. Но там проводка, понятное дело. Сгнила, а хозяину машины на это плевать. А тут, – Солидол попытался сымитировать голос подростов: – Мы просто хотели посмотреть, правда ли по мастерским и по двору бегает горящий призрак. Просто увидеть хотели и сфотографировать.
После этого он откашлялся и обычным голосом продолжил:
– Я тут за два месяца семерых подобных тебе поймал. Тоже говорили, что студенты. Гонки мне тут утроили, кто быстрее бегает. Тоже мне! Адреналин, видите ли. Я когда первого такого поймал, он вырывался, пытался драться, – но куда ему против меня! Одним ударом его успокоил. Вот он мне и рассказал, почему тут бегают всякие – и здесь, и в мастерских. Новая игра. Духов вызывают, пиная двери и зажигая свечи. А попутно крадут всё, что увидят! Двое вон пытались даже украсть компьютеры с этажа. Ну-ка, а может, ты всё-таки вор? Что ты украл?
Он проверил Костины карманы. Ничего.
– Ладно, давай так. Ты мне сейчас рассказываешь правду о том, что ты тут делал? Если ты действительно из этих, которые призраков ищут, и я увижу это в твоих глазах, увижу на твоём лице «да», я тебя просто пинком отправляю через главные двери, в противном случае вызываем милицию. Что хотел украсть?
– Я? – Костя сразу не совсем понял, что спросил Солидол.
– Нет, блин, я!
– Я ничего не крал, – ответил Костя.
– Ладно, вижу, значит – искатель приключений. Только запишу тебя в журнал: кто ты и что я тебя тут нашёл, а потом твоим родителям сообщат, что ты тут шатался, нарушая запрет находиться в колледже после закрытия.
Они спустились вниз, идя по знакомым пролётам лестницы. Те же потемневшие деревянные перила, те же старые, много раз крашеные металлические балясины, что перила удерживали, те же ступени… но какие-то другие. Может, так кажется в свете дежурных ламп? Но они так серебрятся и светятся – все эти камешки, включения в бетон степеней. Синие, розовые, белые или зеленоватые, – они горели ярко, как звёзды. И на горизонтальной части ступенек – проступи, и на вертикальной – подступенке.
«Это просто ступени, откуда вдруг в голову пришли такие названия? Подступенок, слово-то какое!» – мелькнула мысль у Кости, а дальше то, что он видел, его буквально заворожило. Все эти камешки светились ярким светом, мерцали и даже испускали какие-то световые лучики. Неужели этот Солидол не замечает? Ослеп? Блин, ну точно ослеп! Или тупой.
Они прошли часть коридора и оказались на вахтовом пункте Солидола. Там стоял стол, старый, потёртый, со стопкой газет и журналов и с настольной лампой. На столе был кремового цвета телефон, на стене висел деревянный короб с открывающейся крышкой, внутри которого на гвоздиках висели ключи.
Солидол привёл Костю к столу, усадил на стул и спросил:
– Ну-ка, ещё раз повтори, кто ты там есть?
Костя назвался.
– Ага, сейчас проверю, – он покопался в журнале и потом добавил: – Да неужели?!
– Что неужели?
– Ты мне мозг не еби, хорошо, человечек. А то я разозлюсь!
– Я сказал правду!
– И я в это должен поверить? Типа, я, старый пердун, не в курсе, что происходит в лицее?
– Послушайте, это правда!
– Что, правда? Новые дети адмирала Шмидта? Ты мне мозг не еби, я не идиот и водку по ночам не пью, чтобы поверить в.., – он запнулся, потому что сверху на лестнице послышались крики. – Это что такое?